Гусейн достал телефон, набрал номер и значительно поглядел на
Татарского. На том конце линии взяли трубку.
- Але, - сказал Гусейн, - с кем я говорю? Ханин? Здравствуй, Ханин.
Это из кавказского землячества звонят. Меня зовут Гусейн. Я тебя чего
беспокою - у нас тут сидит твой друг Вова. У него проблема - он нам
денег должен. Не знает, где взять. Вот просил тебе позвонить - может, ты
поможешь. Ты с ним тоже цветы возишь?
Подмигнув Татарскому, он молча слушал минуту или две.
- Что? - спросил он, наморщась. - Ты скажи, ты с ним цветы возишь?
Как это - метафорически возишь? Какая роза персов? Какой Ариосто? Кто?
Кого? Давай своего друга... Слушаю...
По выражению лица Гусейна Татарский понял, что на том конце линии
сказали что-то немыслимое.
- Да мне все равно, кто ты, - ответил Гусейн после долгой паузы. -
Да посылай кого хочешь... Да... Да хоть полк вашего ОБЗДОНа на танках.
Только ты предупреди их на всякий случай, что тут не раненый пионер из
Белого дома лежит, понял, нет? Что? Сам приедешь? Приезжай... Пиши
адрес...
Сложив телефон, Гусейн вопросительно посмотрел на Татарского.
- Я же говорил, не стоит, - сказал Татарский.
Гусейн ухмыльнулся:
- За меня боишься? Ценю, что добрый. Но не надо. Вынув из
несгораемого шкафа две лимонки, он чуть разогнул усики на взрывателях и
положил по гранате в каждый карман. Татарский сделал вид, что смотрит в
другую сторону.
Через полчаса в нескольких метрах от вагончика остановился
фольклорный "Мерседес-600" с зачерненными стеклами, и Татарский припал к
просвету между занавесками. Из машины вылезли два человека - первым был
взъерошенный Ханин, а второго Татарский не знал.
По всем вау-идентификаторам это был представитель так называемого
среднего класса - типичный бык, красномордый пехотинец откуда-нибудь из
комиссионного в Южном порту. На нем был черный кожаный пиджак, тяжелая
золотая цепь и спортивные штаны. Но, судя по машине, он олицетворял тот
редкий случай, когда солдату удается дослужиться до генерала.
Перебросившись с Ханиным парой слов, он пошел к двери. Ханин остался на
месте.
Дверь открылась. Незнакомец грузно вошел в вагончик, поглядел
сначала на Гусейна, потом на Татарского, а потом на прикованного к
лавке. На его лице изобразилось изумление. Секунду он стоял неподвижно,
словно не веря своим глазам, а потом шагнул к прикованному, схватил его
за волосы и два раза сильно ударил лицом о колено. Тот попытался
защититься свободной рукой, но не успел.
- Так вот ты где, сука! - надсаживаясь, выкрикнул вошедший, и его
лицо побагровело еще сильнее. - А мы тебя две недели по всему городу
ищем. Что, спрятаться захотел? Бинтуешься, коммерсант ебаный?
Татарский с Гусейном переглянулись.
- Эй, ты не очень, - неуверенно сказал Гусейн. - Он, конечно,
коммерсант, базара нет, но это все-таки мой коммерсант.
- Чего? - спросил неизвестный, отпуская окровавленную голову. -
Твой? Он моим коммерсантом был, когда ты еще коз в горах пас.
- Я в горах не коз пас, а козлов, - спокойно ответил Гусейн. - А
если ты быковать приехал, так я тебе кольцо в нос продену, реально
говорю.
- Как ты сказал? - наморщился неизвестный и расстегнул пиджак, под
левой полой которого что-то бугрилось. - Какое кольцо?
- Вот это, - сказал Гусейн, вынимая из кармана гранату.
Вид сведенных усиков мгновенно успокоил неизвестного.
- Мне этот гад деньги должен, - сообщил он.
- Мне тоже, - сказал Гусейн, убирая гранату.
- Мне он первому должен.
- Нет. Первому он должен мне.
Минуту они глядели друг на друга.
- Хорошо, - сказал неизвестный. - Завтра встретимся и обсудим. В
десять вечера. Где?
- А прямо сюда приходи.
- Забились, - сказал неизвестный и ткнул пальцем в Татарского: -
Молодого я с собой беру. Он подо мной ходит.
Татарский вопросительно посмотрел на Гусейна. Тот ласково
улыбнулся:
- К тебе базаров больше нет. Друг твой на себя все стрелки перевел.
А так, по-человечески, - заходи. Цветов принеси, роз. Я их люблю.
Выйдя на улицу вслед за всеми, Гусейн закурил сигарету и оперся
спиной о стену вагончика. Сделав два шага, Татарский обернулся.
- Я пиво забыл, - сказал он.
- Иди возьми, - ответил Гусейн.
Татарский вернулся в вагончик и взял со стола последнюю банку
"Туборга". Прикованный к лавке замычал и поднял свободную руку.
Татарский заметил в ней квадратик цветной бумаги, взял его и торопливо
сунул в карман. Пленник издал тихий стон октавой выше, покрутил пальцем
диск невидимого телефона и прижал ладонь к сердцу. Татарский кивнул и
вышел. Куривший у крыльца Гусейн, кажется, ничего не заметил. Незнакомец
и Ханин были уже в машине; как только Татарский сел на переднее сиденье,
она сразу тронулась.
- Познакомьтесь, - сказал Ханин. - Ваван Татарский, один из наших
лучших специалистов. А это, - Ханин кивнул на незнакомца, выруливавшего
на дорогу, - Вовчик Малой, почти твой тезка. Еще Ницшеанцем зовут.
- Да ну это так, хуйня, - быстро пробормотал Вовчик, смаргивая. -
Давно это было.
- Это, - продолжал Ханин, - человек с очень важной экономической
функцией. Можно сказать, ключевое звено либеральной модели в странах с
низкой среднегодовой температурой. Ты в рыночной экономике понимаешь
немного?
- Децул, - ответил Татарский и свел два пальца, оставив между ними
миллиметровый зазор.
- Тогда ты должен знать, что на абсолютно свободном рынке в силу
такого определения должны быть представлены услуги ограничителей
абсолютной свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88