Вроде бы, все поверили
и прониклись.
Удовлетворенный проделанной работой, я положил трубку,
выпил еще чашечку крепко заваренного кофе, покурил, размышляя
опять, точно ли не упустил никого из виду. Решил, что точно
не упустил, хотя и продолжало дергать смутное беспокойство
по поводу: "конь - интересная фигура". Кого же все-таки Герострат
имел в виду?
Кроме того оставалось еще одно место, куда он мог нагрянуть,
вполне понятно, без предупреждения. Это место было здесь,
у меня дома: очень в духе нашего смешливого затейника. Поэтому
я подумал, что спать сегодня, скорее всего, не придется. Но в
конце концов для меня подобное испытание выдержать не впервой.
Бывало по трое суток спать не приходилось, хотя и казалось,
что стоя уже засну, а здесь-то, под боком: неизмеримые запасы
хорошего кофе и книжку интересную можно поискать. Смотришь,
за этим и ночь пройдет.
Главное, чтобы ничего не случилось. Главное, чтобы обошлось.
Я сходил, порылся в домашней библиотеке: только не детективы
(хватит с меня детективов) - выбрал сборник американской
фантастики: куда уж дальше от моих сегодняшних проблем. Но все
равно не читалось, я курил, поглядывая в окно, заваривал себе
регулярно кофе, дожидался рассвета и снова в который уже раз
думал, кого, ну кого имел в виду Герострат, разглагольствуя
о "коне - интересной фигуре".
Еще думал, как там Елена, и сумеет ли она меня простить,
даже если все закончится благополучно?.. И думал, как это
странно, что вот я уже вполне свыкся с мыслью, что она похищена,
и способен воспринимать эту мысль без истерики, безотносительно
к самому себе, как некий отстраненно-знакомый,
почти абстрактный факт.
Так я и уснул, сидя за столом в компании с раскрытой
книгой, молчащим телефоном, пепельницей, полной окурков, и
чашкой недопитого остывшего кофе.

Глава двадцать седьмая
Шел первый час лекции по сопромату. Преподаватель, Марк
Васильевич Гуздев, долговязый с совершенно седыми патлами,
ускоренно закончил очередную "четвертинку", чтобы рассказать
обожаемый аудиторией, но не слишком приличный анекдот из жизни
преподавателя сопромата, умевшего особым способом поддерживать
интерес студентов к своей лекции. В исполнении Гуздева
анекдот звучал примерно так:
- Как-то раз хитроумный преподаватель сопромата, профессор,
читал лекцию. Читает он ее, читает и вдруг видит, что-то
его студенты стали клевать носами, засыпают прямо на глазах.
Тогда профессор говорит: "А в конце лекции, товарищи студенты,
я раскрою вам секрет, как уберечься от беременности". Студенты,
естественно, пробудились, проявили известный интерес к
столь актуальной тематике. Проходит час. Снова заклевали носами,
кто-то даже захрапел. Тогда преподаватель опять говорит:
"А в конце лекции, товарищи студенты, я расскажу вам о
способе, как на сто процентов уберечься от беременности". И
снова - проснулись, снова - оживление. Но вот лекция подходит
к концу, профессор собирает свои бумаги, складывает их
в портфель и направляется к выходу. "А как же способ? - вскакивает
одна из студенток. - Вы же обещали рассказать, как уберечься
от беременности." И тут преподаватель отвечает с улыбкой:
"А ведь за эти два часа никто из вас на сто процетов не
забеременел".
Жизнерадостный смех.
Гуздев снисходительно улыбается. По всему, он доволен произведенным
эффектом. Кажется, еще немного и начнет раскланиваться
под бурные аплодисменты, спонтанно переходящие в овацию.
Без стука приоткрывается дверь аудитории. В нее заглядывает
молодой человек в очках.
- Ну что же вы остановились, товарищ студент? - добродушно
осведомляется Гуздев. - Проходите, если уж решили порадовать
нас своим присутствием. Только в сдедующий раз, попрошу, не
опаздывать.
- Извините, профессор, - смиренно отвечает молодой человек,
потом делает резкое движение правой рукой и захлопывает
дверь.
В аудиторию, в ее недоуменную тишину влетает круглый
темно-зеленого цвета предмет.
Он падает на кафедру перед Гуздевым, катится по ней,
а когда Марк Васильевич наклоняется посмотреть, что это такое,
вдруг взрывается ослепительно ярко, разметывая вокруг
себя десятки осколков. А сразу вслед за ним криками боли и
ужаса взрывается тишина.

Глава двадцать восьмая
Ночью на кухню пришла мама, но будить меня не стала:
наверное, догадывалась, что тогда я точно откажусь ложиться.
Убрала чашку с кофе, книгу, вытряхнула окурки в мусорное ведро,
перенесла телефон в прихожую, а под голову мне сунула подушку.
Я обычно сплю чутко, но в ту ночь измотанный нервными
и физическими нагрузками, ничего не заметил.
Мне снился Герострат.
Он сидел за столом в той самой комнате с пыльными углами,
что так ясно привиделась мне днем; на столе там стоял телефон
с хитроумным защитным устройством и средних размеров
шахматная доска. За спиной Герострата была видна дверь. На
двери надпись фосфоресцирующими буквами: "ARTEMIDA". И я во
сне знал, что за дверью этой находится Елена, закованная в
тяжелые цепи; натертые холодным металлом запястья ее кровоточили;
кровь стекает на холодный бетонный пол, по которому
время от времени пробегают, попискивая, крысы размером с упитанного
мопса. Елена стонет, вздрагивает, когда крысы, пробегая,
касаются лапками ее обнаженных ног, и зовет, зовет: "Боря!
Боря! Боря!".
Я знаю, мне срочно нужно туда, в этот склеп за дверью.
Но на дороге стоит стол, на дороге - Герострат. Он ухмыляется
оскалом от уха до уха. Он подмигивает мне. Он подмигивает,
и меня ударом отбрасывает прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56