Первое лицо было мне незнакомо.
Я быстро, без остановки, с гулко бьющимся сердцем (казалось,
его тяжелые размеренные удары должны слышать все, здесь
присутствующие) я пошел мимо ящиков, вглядываясь не более секунды
в каждое новое лицо.
В ящиках находились люди разных возрастов, разного телосложения,
в разной одежде: от трусов до полного комплекта
костюма-тройки. Один был совершенно гол, и на теле его я увидел
неглубокие, но, должно быть, чрезвычайно болезненные раны.
Болезненные, естественно, еще когда он был жив. Они покрывали
тело густой сеткой, и в ней угадывалась некая система.
Следы пыток? С Герострата станется...
Я увидел двенадцать лиц и среди них ни одного знакомого.
Миновал последнего, вновь с шумом перевел дыхание. И мне тут
же стало чуть стыдно этого своего недавнего желания: пусть
кто угодно будет в ящике, но только не Мишка Мартынов, пусть
только ОН будет жив. Ведь эти двенадцать - они тоже люди, в
конце-то концов; у них остались, наверное, семью, дети...
Будь ты проклят, Герострат! За одно это ты лишил себя права
на существование. И уж будь уверен... Дай только до тебя добраться...
Как бешеную собаку!..
- Ну, - напомнил о себе Сифоров, - опознали кого-нибудь?
Я отрицательно покачал головой:
- Ни Мартынова, ни Хватова здесь нет. Видимо, все это
специалисты из вашего Центра.
- Скорее всего, так, - легко согласился Сифоров, мрачно
разглядывая ближайший ящик. - До чего уже дошло... Вот
еще почему, Борис Анатольевич, его необходимо изолировать
как можно быстрее. Он не просто опасен, он - чрезвычайно опасен...
- Если он хотя бы на каплю верит в то, что проповедует
перед членами Своры, для него это не должно иметь особенного
значения, - сказал я. - СХЕМА... Пойдемте на свежий воздух.
Мне здесь трудно говорить.
Мы вышли из подвала в солнечный день, и я немедленно
закурил. Напряжение еще не прошло; я вдыхал дым жадно, надеясь
никотином притупить обострившиеся углы чувств.
К Сифорову опять подскочил Лузгин.
- Предварительный опрос. Жильцов дома. Ничего не дал, - отрапортовал
он. - Говорят. Только ночью. Подъезжал. Какой-то
грузовик. Но что это был. За грузовик. И что из него выгружали.
Никто. Не обратил. Внимания.
- Какой ночью? - медленно выговаривая слова, уточнил
Сифоров.
- Сегодняшней.
Ответный ход? - подумал я и в глазах капитана распознал
тот же самый не высказанный вслух вопрос.

Глава девятнадцатая
После того, как показания были записаны, свидетеля-водопроводчика
отпустили домой.
Он шел по улице, и каждым шагом походка его становилась
ровнее, и через какое-то время никто уже не сказал бы, что он
пьян.
Поднявшись к себе, в маленькую однокомнатную квартирку,
свидетель со всей тщательностью умылся, переоделся в домашнее
и несколько минут посидел в продавленном кресле перед
пустым экраном старого черно-белого телевизора.
В единственной комнате его квартиры было грязно; валялись
пустые бутылки из-под водки и портвейна; сквозь посеревшую
от копоти тюль неуверенно пробивались солнечные лучи,
устраивая на полу игры неясных теней; на кинескопе телевизора
восседал большой рыжий таракан.
Свидетель никогда особенно не задумывался о том, насколько
разбойный вид имеет его квартира. Не собирался он
устраивать генеральную уборку и сегодня. У него имелось дело
поважней. Он потянулся к телефону, стоявшему здесь же на
полу, с треснутым корпусом, поднял обмотанную изолентой трубку
и набрал номер.
Взгляд свидетеля был пуст, лицо застыло в странной гримасе.
Находись рядом Борис Орлов, он сразу узнал бы и этот
взгляд, и это выражение лица, и сразу все бы понял. Но Бориса
Орлова здесь не было. Как, впрочем, и предусматривалось.
На том конце провода долго не отзывались. Свидетель
ждал. После пятнадцатого гудка трубку наконец подняли и он
услышал:
- Кто?
- Энигма, - сказал водопроводчмк.
- Слушаю.
- Это он.
- Понял. Спасибо. Отдыхай.
Короткие гудки.
Свидетель осторожно положил трубку на рычаг и еще минут
пять посидел в кресле, пока лицо его приобретало осмысленное
выражение. Вернее, относительно осмысленное.
Потом он с некоторым недоумением огляделся вокруг, а
еще через минуту уже рылся в одежде, но ни копейки не нашел
и, снова переодевшись в замызганную спецовку, отправился в
поход к пивному ларьку: вдруг да повстречается кто из знакомых,
готовый угостить старого корешка чаркой мутной разливной
водки. При ходьбе свидетель заметно покачивался, и теперь даже
слепой не сказал бы, что этот человек трезв.

Глава двадцатая
То, что капитан ФСК Кирилл Сифоров и бывший рядовой
внутренних войск Борис Орлов приняли за ответный ход Герострата,
являлось на самом деле лишь предверием ответного
хода, самым первым предупреждением. Но и настоящий ответный
ход не заставил себя долго ждать.
Началось это ровно через сутки после того, как сотрудники
ФСК прибыли по вызову опергруппы уголовного розыска,
ошибочно полагая, что им повезло выйти на новый опорный
пункт Своры. И началось ровно в полдень.
Затем происшествия следовали одно за другим, в результате - почти
все работники провоохранительных органов города
были в тот день подняты на ноги, а газетчикам предоставилась
очередная возможность позлословить по поводу разгула
преступности.
Первоначально никто не сумел разглядеть связи между
столь разнородными происшествиями, но потом кто-то обратил
внимание на странные, совершенно неуместные карточки, и к
вечеру можно было сделать определенные выводы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74