Буду трястись, но соглашусь,
потому что "там дети... восемнадцать детей..."
- Сколько у меня времени? - спросил я быстро. - Я успеваю?
- Успеваешь, - судя по голосу, Мишка заметно приободрился:
неужели ОН думал, что я откажусь? - Машина будет у
тебя с минуту на минуту.
- Приготовьтесь там, - сказал я. - Еду.
В аэропорту я был через полчаса. Незнакомый мне водила
включил мигалку и гнал без остановок, игнорируя всяческие
правила. Несколько пришлось ему притормозить из-за оцепления
и автомобильной сутолки у Пулково. А скоро пришлось
совсем остановиться. Чертыхаясь, он полез из машины, и я
без дополнительных уточнений последовал за ним. Мы побежали,
а где-то через минуту я увидел, как нам навстречу, огибая
грузовики, микроавтобусы неотложек, пожарников, бежит Мишка.
А следом за ним - потные, бритоголовые, в защитных комбинезонах,
с автоматом наперевес. Омоновцы. Почетный эскорт,
надо полагать.
Мишка увидел меня, замахал руками. Выглядел он, признаться,
не важно. Костюм помят, выпачкан белым. На щеке - огромный
пластырь. Мы встретились, и он, не говоря ни слова,
ухватил меня за руку и поволок к зданию аэропорта. Омон молча
перегруппировался и затопал следом.
А еще через несколько минут мы были на летном поле.
В дальнем конце его одинокой громадой, словно изготовившись
к разбегу и быстрому взлету, стоял ТУ-154. Вокруг
него перебегали, пригнувшись, через каждые пять метров падая
на живот, такие же бритые и защитно-цветастые, как те,
что топали у нас за спиной.
Люк в пассажирский салон ТУ-154 был открыт, к нему
подвели трап, но никого поблизости от трапа не наблюдалось.
Только на значительном удалении, метрах в ста, стояли
трое в штатском, один держал в руках магафон. Над полем
царила тишина, столь необычная для аэродрома, такая, что
даже были слышны кузнечики, стрекочущие в траве вокруг
взлетно-посадочной полосы. И над всем этим ослепительно
сиял обжигающий диск летнего солнца и стояла жара. Да,
та самая жара. Жара гор, которые стреляют.
- Быстрее, - обронил только Мишка, и мы ускорили бег.
Одного из штатских (того, который был с мегафоном)
я узнал: полковник Хватов собственной персоной. Ну что ж,
пришлось, значит, встретиться и на этот раз. Только вот
сегодня МНЕ придется выступать в роли вашего спасителя.
Придется. А заодно и должок оплачу. С процентами.
- Здравствуйте, Игорь Павлович, - сказал я, но протянутую
для приветствия руку проигнорировал: обойдешься. - Без
меня, смотрю, ничего у вас толком не получается. Может,
пора в отставку? А мне - на ваше место?
Улыбка сошла с лица Хватова. Он убрал руку:
- Напрасно вы так, Борис Анатольевич.
- Ничего в нашей жизни не бывает "напрасно".
- Зачем ты, Игл? - пытался остановить меня Мартынов.
Я смерил его холодным взглядом. О, Господи, скольких
сил мне стоила эта холодность! Ведь я уже был на пределе в
тот момент; я же был уверен, что умру сегодня, здесь, под
жарким летним солнцем, в тишине, после всех усилий - умру.
И черное отчаяние готово было переполнить меня в любую секунду,
отпусти только чуть вожжи.
- Ладно, - сказал я. - Начинайте. Сколько можно тянуть?
Полковник поднес мегафон к губам:
- Лаговский, вы меня слышите?!
Я даже не сразу сообразил, к кому Хватов обращается,
но потом, конечно, вспомнил... Вот так-так... Лаговский.
Николай Федорович. Значит, это все-таки твоя настоящая фамилия.
Но какая наглость - устроиться в Одессе под своей собственной
фамилией! Вот и еще одним вопросом меньше. Только
зачем тебе, Игл, перед смертью столько ответов?..
Все-таки у Герострата был сильный голос: он отвечал
без мегафона, но по громкости его ответ ничем мегафону Хватова
не уступал:
- Слышу, слышу! Ну как там, появился мой любимчик?
- Борис Орлов здесь!
Смех, почти хохот.
- Наконец-то! Ну что, работаем по уговору? Или есть
новые предложения?
- Нет! Начинаем!
- Пусть тогда идет. Топай сюда, маленький мой.
За все время переговоров я не заметил в люке ни намека
на движение. Герострат предусмотрительно не выставлял себя
снайперам напоказ.
- Что за "уговор"? - обернулся я к Мишке.
- Ты встаешь внизу, у трапа, - пустился в скорые объяснения
Мартынов. - Он выпускает заложников; они сходят по трапу.
Когда выйдут и сойдут все, ты начинаешь подниматься.
- Разумно, - кивнул я, - с его стороны, - а потом, помолчав,
не без издевки (единственный способ остался уберечься
от срыва) задал еще один вопрос: - Ну а что у нас приготовлено
на вторую часть? Какой там у вас "уговор"? Надо понимать,
самолет забросают гранатами?
- Да ты что?! - Мишка казался искренним. - Там же будешь
ты, Борис!
- Не в первый раз подставлять меня под пули, ведь верно?
Уж как-нибудь примете этот грех на душу, правда, Игорь Павлович?
- Вы бредите, Борис Анатольевич, - резко отвечал Хватов. - Мы
же гарантируем вам безопасность. Мы готовы выполнить любое
его требование в обмен на вашу жизнь. Потому штурма не
будет. Только вы тоже постарайтесь вести себя там благоразумнее.
А то если...
- С чего это вдруг такая забота?
- Игл!..
- Постой, Мишка. Мне интересно полковника послушать.
Хватов устало опустил руки.
- Не нужно считать меня холодным расчетливым мерзавцем, - сказал
он, глядя мне в глаза. - Я тоже человек. Если бы такое
было возможно, если бы он потребовал в обмен на заложников
меня, я бы пошел. И с радостью бы, Борис Анатольевич, пошел,
потому что... потому что... Да что толку объяснять: вы
все равно меня не слушаете...
- Напротив, я вас внимательно слушаю, - сказал я. - И
кое-что понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74