Вновь лучники пускали вдогонку стрелы, топя плывущих, и лишь окрик
Бойши заставил их прийти в себя. В самом деле, незачем зря терять стрелы в
реке, все равно сейчас придется плыть на тот берег, чтобы добить бежавших,
не дав уйти никому
Таши к тому времени уже очнулся, и хотя в голове качался кровавый
туман, а рот был полон крови и рвотной горечи, но услышав приказ вождя,
юноша подхватил оброненное кем-то копье и бросился в реку. Большую часть
пути Таши проплыл под водой, лишь изредка выныривая, чтобы глотнуть
воздуха. Умение плавать под водой обязательно для воина. Иначе утонешь в
самом мирном месте: тебя утащит на дно твое же собственное копье и боло,
привязанное к поясу наподобие грузила. К тому же, так плыть безопаснее,
ежели по тебе стреляют с того берега. Есть и иной способ переплывать реки,
держа одну руку над водой, чтобы не замочить лук; тетива боится сырости.
Рядом с Таши плыл Ромар. Сейчас он напоминал огромную рыбу, сома,
вздумавшего всплыть на поверхность. В зубах Ромар сжимал надутый овечий
желудок, позволявший держать голову над водой. Плыть, как плавают воины,
Ромар не мог - для этого нужна хотя бы одна рука.
Отряд достиг берега, когда бегущие были еще хорошо видны. Согнутые
никогда не умели как следует бегать, к тому же среди них оставались почти
одни женщины, большинство с маленькими детьми. Многое можно сказать про
согнутых, но детей они не бросали никогда.
Луков у преследователей не было, поэтому бегущих пришлось загонять,
наподобие того, как стая волков загоняет табун длинногривых лошадей. Таши
бежал вместе со всеми, размахивая копьем, орал нечленораздельно, но где-то
краем сознания отмечал, как ловко командует людьми быстроногий Тейко,
возглавивший погоню. Отставших согнутых убивали не останавливаясь, зная,
что даже если удар был неточен, истекающему кровью человеку не выжить в
степи. Рассыпавшись полукругом, охотники не давали согнутым разбежаться в
разные стороны и постепенно сгоняли обратно, к берегу. Здесь, неподалеку от
воды, разыгралось последние действие битвы. Полтора десятка дрожащих
женщин, давно потерявших оружие и возможность драться, и кучка цепляющихся
за них малышей, были прижаты к воде. Охотники уже подняли копья, когда
раздался крик поспевшего к месту расправы Ромара.
- Детей оставьте! - кричал Ромар. - Я буду их смотреть!
Тейко кивнул, соглашаясь, и удобнее перехватил боевой топор из
полированного черного диабаза. Через минуту последняя из женщин убитой
свалилась в воду, а визжащих и царапающихся детей стащили в одну кучу.
В этой схватке Таши не участвовал. В последнюю минуту он заметил,
среди обреченных женщин одну, слишком стройную, чтобы принадлежать к
проклятому роду согнутых. И хотя Таши знал, что настоящие люди выросшие в
орде чужих, сами становятся чужими, он не смог поднять копья.
Ромар шаркающей походкой подошел к согнанным детям. Первым он показал
на большеголового младенца, которого Таши во время погони успел заметить на
руках у человеческой женщины. С виду младенец ничем не отличался от всех
остальных, но все же Ромар уверено произнес страшное слово: "Мангас!".
Этого не ожидал никто. Толпа вооруженных мужчин невольно попятилась,
отступая от лежащего на камнях младенца, которому, вероятно, не было и
полугода. Люди понимали, что раз мангасы рождаются, то значит бывают и
детьми, но все-таки это не вмещалось в голову. Однако, приговор был
произнесен, и никто не осмелился бы оспорить слово Ромара. Да никто и не
собирался этого делать; если бы не старик, все дети давно бы лежали в общей
кровавой куче.
Тейко поднял двумя руками топор и с силой опустил. И хотя первый же
удар едва не размазал тщедушное тельце по камню, Тейко ударил еще несколько
раз, чтобы скрыть собственный страх, опасаясь, что убитый младенец вдруг
поднимется на кривые ножки и прыгнет ему в лицо.
Одного за другим охотники поднимали детей, неотличимо похожих на своих
собственных, каждый раз Ромар произносил: "Чужой", - и еще один труп летел
в сторону. Лишь однажды Ромар остановился и наклонившись к девочке лет
трех, проговорил
- Отдайте ее Линге. Это ее дочь.
Наступила тишина. Все знали, что дочь Линги пропала больше года назад,
скорее всего была украдена согнутыми. Никто уже не надеялся увидеть ее
живой. Да и сейчас охотники не знали, как быть, можно ли принять обратно в
свой род ребенка, жившего среди чужих.
- Это дочь Линги, - повторил Ромар. - Она еще слишком мала, она все
забудет и вырастет человеком. Отдайте ее матери
С тех пор как пропала девочка, у Линги больше не было детей. Линга
часами возилась с чужими малышами, но в глазах у нее плескалась неизбывная
тоска. И потому никто из охотников не осмелился возразить. Кто-то взял
девочку на руки и вынес из кровавого круга.
Вскоре на камнях оставался лишь один живой ребенок. Ромар уже
несколько раз подходил к нему, но так и не приняв решения, переходил
дальше. И вот теперь, решение надо было принимать. Еще одна девочка, на
этот раз годовалая, лежала на спине и сучила в воздухе ножками. У нее были
неожиданно длинные для младенца черные волосы, и все тело словно покрыто
темным пушком. Она заметно отличалась от остальных, и ни у кого из
охотников не было и тени сомнения, что это чужой. Боялись и ждали только
слова: "Мангас". И однако Ромар медлил. Он присел на корточки возле ребенка
и долго рассматривал его, нервно дергая изуродованным плечом. Наконец
произнес
- Это свой.
- Как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20