- Значит, усадить хочешь? Законопатить шестидесятилетнюю старуху по "мокрой"? Что же, твоя воля, я согласна, но только объясни мне такой коверкот: почему Светка хоть что-то имела от моего говнистого дядьки, а мы с матерью, кроме горя и несчастья, ничего от него не получали? Ты будешь самогон? - неожиданно спросила она.
- Нет.
- А я выпью, так мне будет легче, выпью и расскажу, как оно все получилось. Ты не смотри, что я такая страшная, - дерболызнув стакан самогону, закусывая огурчиком, предупредила Любаня. - В пятьдесят шестом, когда приехал дядя Петро, я была o-го-го! В пятнадцать лет да в самом соку. Вызрела я рано, еще до его приезда. Накрыл он меня в бане, когда мать уже помылась и ушла, а я, ничего не подозревая, томилась в бочке. Он зашел нагишом, я до сих пор помню его огромадную жилу, при виде которой я замерла то ли от ужаса, то ли от охватившего меня желания. За ноги выдернув меня из бочки, он расщеперил мои ноги и тут же, на краю кадки, отдраил по первое число. Да я и не сопротивлялась, мужика я давно хотела. Только уж больно грубо он меня взял. Домой я пришла враскоряку, как на ходулях. Мамка сразу это подметила и впоследствии старалась не оставлять нас наедине. Только проку было мало, утроба требовала своего, и я частенько прибегала на сеновал, где он ночевал. Больше года мы играли с ним в "голопузика", но, как и положено, всему бывает конец. Однажды нас застукал дед, его папаша, и тут же все рассказал моей матери. А что там рассказывать, когда мама сама все знала! К зиме я почуяла неладное, а через месяц поняла, что случилось непоправимое. Я забеременела, забеременела от редкого дядьки. Представляешь положение? Это сейчас тринадцатилетние девчонки, посмеиваясь, идут на аборт, тогда же, в пятьдесят восьмом, это было великим преступлением. Однако другого выхода у меня не было. Я соображала, что от смешивания крови может родиться идиот. Так вот, этих самых подпольных абортов у меня было не меньше полутора десятков. В конце концов меня выскребли так, что я, уже будучи замужем, никак не могла забеременеть.
"Доигралась, стервоза" - так охарактеризовал меня муж, и через год мы с ним разошлись. Дальше все покатилось по старым, давно накатанным рельсам. Я отдавалась дядьке где только ему угодно - в бане, на сеновале, в курятнике. Лишь только он подморгнет, как я тут же послушно раздвигаю ноги.
Потом начал подрастать наш подкидыш, Светка. Его внимание ко мне заметно упало. Он начал дарить ей дорогие презенты, а однажды ночью, после ее дня рождения, я имела удовольствие видеть, как он ее насилует в деревенском саду. Вы думаете, мне стало ее жалко? Да ничуть. Я даже с некоторой радостью смотрела, как он ломает и рвет ее тельце. Обхохочешься! Выждав два дня, я рассказала об увиденном матери, надеясь, что это тоже ее позабавит, но она отнеслась к этому курьезу совсем наоборот. Отхлестав меня по щекам, она схватила одеяло и тут же побежала выручать нашего выкормыша. После того случая Петруха ко мне долго не подходил. Вскоре у него родился сын Генка. Не выдержав его издевательств, тетя Галя через пару лет повесилась.
Когда я выходила замуж, во время свадьбы он шепнул мне на ушко о том, что меня ожидает богатый подарок. Сдуру-то я и поверила ему, даже в щечку поцеловала. Стукнуло мне тогда тридцать лет. После того как гости разошлись, я развязала его пакет и вытащила черную бархатную коробочку, "Наверное, перстенек", - подумала я, открывая шкатулочку. Однако он поступил хитрее и извращеннее. На атласной подушечке лежал использованный презерватив. Мерзавец!
Как я тогда не сошла с ума от обиды и злости, известно одному Богу. Сначала я думала, что Петр самолично придумал такую злую каверзу, но в дальнейшем выяснилось, что это устроила Светлана, и вот тогда-то я возненавидела ее всерьез.
Шли годы, текло время. Петр вместе со Светланой и сыном Генкой в восьмидесятом переехали в город, но моя рана не заживала. С мужем, последним алкашом, я разошлась, на все махнула рукой и стала первостепенной деревенской проституткой, но обида за такой "презент" жгла, и с каждым годом мне становилась больнее и жестче. Себе я поклялась, что до конца своей жизни я должна ей отомстить. Но как? В конце концов я придумала, тайком от матери нанялась к своему дядьке и бывшему любовнику в кухарки, и у меня появилась масса возможностей поквитаться с ненавистной "родственницей". Я трижды пыталась облить ее кипящим маслом, дважды подкладывала в ее тарелку отраву, но всякий раз ей удавалось избежать моего возмездия.
Наконец я не выдержала, подкараулила ее возле ее пристройки и набросилась с ножом, но тут, как назло, появилась Генкина жена Ольга. Она вырвала у меня ножик и прогнала из дома. Таким образом у меня появился еще один враг.
Что мне оставалось делать? Да ничего, просто сидеть и ждать у моря погоды. И я дождалась. Петр умер! Я пришла на похороны и от ужаса чуть было не бухнулась рядом - в гробу лежал незнакомый мне человек. Это я поняла, когда увидела кисти его рук. У дядьки не было никаких наколок, а у лежащего в гробу человека их было множество; затертые и замазанные, они все равно выступали сквозь штукатурку. Мне большого труда стоило, чтобы тут же, на кладбище, не устроить им скандала. Но я вовремя спохватилась и поняла, что на этом можно заработать большие деньги. Незаметно улизнув с похорон, не сказав матери ни слова, я начала готовиться к выполнению своего плана. А именно: чтобы и Светке с Ольгой насолить, и деньжатами подразжиться.
- Откуда вы знаете Пломбира? Как вы с ним познакомились?
- Первый раз я увидела его в семьдесят пятом году. Он только недавно освободился и приехал к нам в деревню, требуя or Петра свою долю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60