Получили мысли Натальи сло-
весное выражение или остались внутренним монологом - это дело самой
Натальи.
АНДРЕЙ ( входя). Сейчас он оживит вашу лань, и вы сможете преспо-
койно ехать до... какой там горки?
НАТАЛЬЯ. До Липной.
Слышится звук заводимой машины.
АНДРЕЙ. Слышите, как она призывно гудит? Прямо на душе веселеет.
Вы просто не представляете, как я буду рад за вас, когда вы отсюда уе-
дете.
НАТАЛЬЯ. А вы?
АНДРЕЙ. А что я. До Сан-Франциско путь неблизкий. Но я не отчаи-
ваюсь, доберусь как-нибудь. Язык до Киева доведет.
НАТАЛЬЯ (грустно). До Киева-то доведет, а вот до дому....
Появляется Арсений.
АРСЕНИЙ. Все. Можно ехать.
ГОЛОС. Умоляю, Арсений, быстрее, быстрее.
АНДРЕЙ (расплачиваясь). Я же был уверен, что вы специалист в этом
деле. Большое спасибо.
АРСЕНИЙ. Не за что. (Уходит).
Звук отъезжающей машины.
НАТАЛЬЯ. Ты мог бы попросить этого автомобилиста.
АНДРЕЙ. Сан-Франциско в другой стороне. Мадам, пожалуйте в авто.
НАТАЛЬЯ. У тебя что, денег много?
АНДРЕЙ. Не понял.
НАТАЛЬЯ. Идиот. Мотор в порядке был. (Уходит).
АНДРЕЙ. Чего только не сделаешь ради того, чтобы попасть в
Сан-Франциско.
Картина вторая.
Там же. Тот же день. Чуть позже. Андрей за тем же занятием.
АНДРЕЙ. Однако дело к ночи, а мы все там же. Позапрошлая ночь у
Упаковкина на матраце. Прошлая в гостинице с клопами. Сегодня в кюве-
те. Отлично. Что будет завтра? (Напевает). Наша крыша - небо голубое,
наше счастье... Счастья в этом мало, конечно. Завтра утром найдут око-
ченевший труп с вытянутой рукой. Интересно, догадаются, зачем тянул
руку? Догадаются. Это точно. Может, переменить позу ( стоит на одной
ноге, одна рука вытянута вперед, другая с книгой - вверх. Поза должна
быть идиотская. Это главное.). А на лице изобразить нечто типа такого.
Или такого (изображает). Если никто не остановится, то хотя бы на сле-
дующий день пускай голову поломают над моей позой и физиономией. При-
зовут на помощь ведущих специалистов-физиогномистов, бабок-гадалок,
астрологов, шаманов и прочий сброд. Соберут консилиум по вопросу: от
чего можно умереть, стоя в такой позе с таким лицом. (Вдруг вдогонку
автомобилю). Сам дурак! Дебил четырехцилиндровый. Катафалк с дерьмом!
(Снова становится в позу).
Появляется Странник.
СТРАННИК. Здравствуйте. Мир вашему дому.
АНДРЕЙ. Добрый вечер. Точнее день. И вашему дому...
СТРАННИК. Мой дом - пустыня. Песок и солнце. Я иду по пустыне уже
много дней.
АНДРЕЙ. Похоже, что вы сбились с пути и вышли на шоссе.
СТРАННИК. В пустынях нет шоссе и нет машин.
АНДРЕЙ. А это, по-вашему, что, верблюд пробежал?
СТРАННИК. И верблюдов тоже нет. Только песок и солнце. Что вы де-
лаете здесь, в трех тысячах верст от ближайшего населенного пункта?
АНДРЕЙ. Сколько? Три тысячи верст? Мне казалось, что значительно
меньше.
СТРАННИК. Нет. Ровно три тысячи. Я проверял. Три тысячи верст от-
сюда до Самарканда.
АНДРЕЙ. Ну, до Самарканда, может быть, и три тысячи.Но я сюда шел
из дома полдня.
СТРАННИК. Значит, ваш дом тоже пустыня.
АНДРЕЙ. Да, в чем-то вы правы.
СТРАННИК. Немногие люди решаются избрать такую участь. Я полагаю,
что я один такой. По крайней мере здесь.
АНДРЕЙ. В трех тысячах верстах от Самарканда? Извините, что нару-
шил вашу уникальность. У меня был дом, как ни странно это звучит.
СТРАННИК. У всех когда-то был дом.
АНДРЕЙ. У меня был дом. У меня была семья. Была работа. Я был
учителем.
СТРАННИК. Как это похоже! Как похоже!
АНДРЕЙ. Я преподавал в школе. Учил детей математике. Меня самого
учили учить других пять лет в институте. Я приехал в этот город. Меня
послали сюда. Сказали, что здесь нет учителя математики. Они сказали
неправду. Потому что здесь уже был математик. Но он закладывал по-чер-
ному. Порой приходил пьяным в школу. Естественно, такой человек не мог
работать с детьми. Меня сначала поселили в комнату, где он жил. Он еще
не успел съехать. Вечером пришел пьяный за вещами, притащил полграфина
водки. Он стащил его в местном ресторане. Я потом частенько в него за-
ходил. Пришел и потребовал рюмку.
СТРАННИК. Да-да, закладывал. Графинами. Как это знакомо!
АНДРЕЙ. В тот вечер он мне рассказал о том, как его тоже учили
учить других пять лет в институте, как он тоже приехал сюда учить де-
тей. Но через несколько лет понял, что те, кого он учит математике,
знают ее в тысячу раз лучше, чем он, и сами могут его учить, хотя они
и не учились в институте. С того времени он и запил.
СТРАННИК. Горькую.
АНДРЕЙ. Да. На следующий день он собрал вещи и ушел. Я не знаю
куда. Я не принял его рассказ всерьез. Бред ведь это - так мне каза-
лось. Я стал работать в школе. Преподавал: алгебра, геометрия, факуль-
татив с углубленным изучением. Женился. Семья, значит. Квартира. Пер-
вый ребенок родился мертвым.
СТРАННИК. Ушел куда глаза глядят. Плакали?
АНДРЕЙ. Нет. Ни я, ни жена. Были подавлены. Каждый переживал в
одиночку. Зажило. И в тот же год, прямо посреди четверти, я понял, я
тоже понял, - это случилось неожиданно, это был удар,- что те, кого я
учу математике, знаю КОЕ-ЧТО О ВРЕМЕНИ БРОДЯГ ДХАРМЫ
После невероятного успеха "На дороге" кто-то из "Викинг Пресс"
(издательство, выпустившее "На дороге") сказал Керуаку, что а почему
бы ему не сделать еще что-нибудь подобное,- такой ненавязчивый намек
на продолжение. Никто тогда не хотел печатать ничего из написанного
им, а написано к тому времени было уже немало: и "Мэгги Кэсиди", и
"Доктор Сакс",и "Видения Жерара", и "Видения Коди", и "Тристесса".
1 2 3 4 5 6 7