Астарт
выхватил меч. Эта свинья была величиной с бегемота: примерно четыре локтя
в длину и два в высоту. Уродливые наросты и огромные клыки вогнали
финикийца в страх: быть распоротым этой свиньей, когда до моря рукой
подать?" Астарт спасся бегством. Он залез в воду и принялся бросать в
зверя камнями. Бородавочник победно прошелся у кромки зарослей и, полоснув
попавшийся корень желтым клыком, удалился. Похоже было, что здешние звери
не были знакомы с человеком.
Река за последним водопадом растеряла всю свою мощь и превратилась в
покорное, ласковое существо. Астарт бесновался на плоту: ему нужно
течение, скорость, ветер, а не спокойное плавание вдоль солнечных берегов,
поросших светлыми, редкими лесами (за сходство с заброшенными парками их
впоследствии назовут парковыми).
Все чаще стали встречаться селения ливийцев: явный признак побережья.
Лесистые берега постепенно сменились заболоченными плоскими равнинами с
редкими серыми скалами.
Хотя Астарт считал, что сезон дождей кончился, ночью его прополоскал
сильнейший прохладный ливень. Перед рассветом, почувствовав признаки
лихорадки, Астарт развел костер на плоту и уснул, убаюканный теплом и
плеском речных волн.
Проснулся он от сильной качки, торопливо поднялся на ноги. Вокруг -
свинцовые волны с едва приметными гребнями, серое, низкое небо. Далеко, у
самого горизонта, - неясная темная полоска берега.
- Океан! Я в океане!
Астарт трясущимися руками воткнул в паз между бревнами короткую
мачту. Истрепанный парус наполнился ветром. Плот понесло к берегу,
навстречу отливному течению.
Сознавал ли Астарт, что он совершил немыслимое - прошел неизведанный
материк от моря до моря? Наверное, сознавал, ибо даже приступ лихорадки не
смог убить его радости.


ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЯ

53. ПИГМЕИ
Ораз устало опустился в глубокое кресло. Раздробленная в последней
стычке с ливийцами рука ныла при малейшем движении, поэтому жрец вытянул
ноги и застыл в неподвижности, стараясь унять боль.
Слуга-матрос принес низкий столик и одну-единственную игральную
кость. Кормчие и их помощники напряженно молчали, сидя на истертых
циновках. Тишину нарушал лишь простуженный кашель Ассирийца. Да
Шаркар-Дубина громко сопел, действуя всем на нервы.
Наконец, Ораз протянул руку и зажал в кулаке кость.
- Ваал Всемогущий! Яви свою волю: дай нам решение в трудный наш час!
Раскатистый голос жреца заставил всех встрепенуться. Скорпион с
необыкновенно серьезной физиономией прошептал молитву и подставил пустой
кувшин. Кость гулко ударила о дно сосуда.
- Ваал! Да будет воля твоя силою! - воскликнул Ораз.
Скорпион долго гремел костью в кувшине, не отрывая взгляда от
бледного, покрытого испариной лица Ораза.
- Давай, - прошептал жрец, и все зажмурились, боясь осквернить
таинство недостойным взглядом.
Кость с дробным звуком прокатилась по деревянной поверхности стола.
Тишина. И ветер оставил в покое снасти. И листва нависших над судами
ветвей безмолствовала, словно тоже ожидая голоса с неба.
Ораз, не двигаясь, смотрел на серую, обмусоленную кость. Острый конец
ее показывал приблизительно на юг.
- Назад... - прошептал жрец, и вдруг голос его окреп, - благодарю
тебя, Ваал! Воздадим жертву и повернем назад, как ты нам повелеваешь. -
Ораз торжественно обратился к мореходам: - Люди истинной веры! Теперь
можно уверенно сказать: мы вернемся к своим очагам живыми!
Кормчие и их помощники пали ниц, бормоча вразброд благодарственную
молитву.
- Так спешите! Возрадуйте своих матросов благой вестью! Готовьтесь к
празднику жертвоприношения, урожая и начала нового пути!
Ошеломленные проявлением небесной воли, финикийцы торопливо
удалились. Ораз вышел из каюты. Воздух, пропитанный сыростью, жарой и
запахом гнили, вновь покрыл все его тело нездоровой испариной. В густых
ветвях над самой водой возились зеленые мартышки с белыми бородами.
Грузная птица с большим рогатым клювом шумно снялась с верхушки мачты и
уселась на расщепленном молнией дереве.
Корабль Агенора стоял в отдалении от остальных судов, привязанный
канатами за стволы деревьев. На площадке кормчего - несколько неподвижных
тел, накрытых лохмотьями.
Впрочем, палубы всех бирем были пустынны: все способные двигаться
мореходы были на жатве. Вторая жатва в Ливии, третий год плавания,
бесконечная эстафета трудностей и болезней.
Ораз заглянул в черноту люка, придерживая, как ребенка, разбухшую
руку.
- Посвети.
Красноватый свет плошки выхватил из тьмы бородатое лицо стража, затем
пленника - безбородое, бледное, гневное. Ноги и руки юноши были закованы в
цепи.
- Что поделаешь, Мекал, - вздохнул жрец и поморщился от боли, - богам
нужны жертвы, а ты самый красивый и юный среди нас. Боги любят лучшее.
- С каких пор, жрец, ты считаешь себя безобразным и старым? - голос
Мекала звенел от негодования и едва сдерживаемых слез.
- Страх делает тебя дерзким. Могу ли я лгать? Веришь ли ты мне?
- Я тебе верил... долго верил!.. Я не хочу умирать! Не хочу!
- Смирись перед судьбой. Отойди в лучший мир с молитвой Повелителю
жизни и...
- О Астарт, где ты? - юноша рыдал, колотясь о стену трюма. - Только
ты всегда знал, что делать... только ты выручил бы меня! А все остальные
трусы, трусы, трусы...
- Я видел сон. Безбожник стенает в лапах рефаимов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92