А в каждой ложе-клети сидело не меньше десятка… трехглазых, пластинчатых, чешуйчатых.
Только теперь Иван сообразил, что это никакая не Гадра, что он вернулся на Харх-А-ан, а может, и на Хархан-А, во всяком случае его выбросило не в изоляторе-темнице. И это было уже добрым знаком.
Он почувствовал, что сжимает в руках какие-то холодные штуковины. Опустил глаза – в правой была зажата рукоять короткого железного меча, на левой висел круглый тяжелый щит, Иван держал его за внутреннюю скобу. Это было странно. Но он уже привык не удивляться.
Он снова был в обличии негуманоида, снова чувствовал себя невероятно, чудовищно сильным, выносливым. Но радости это не приносило, потому что он не знал, что последует за этим всем.
Трехглазые сидели смирно, глазели – глазели на Ивана. А он стоял на верхней ступени огромной, спускающейся спиралью вниз, к цирковому кругу, лестницы. Лестница эта была грубой, сложенной из больших и неровных каменных блоков. Судя по всему, Ивану предстояло спускаться по ней вниз. Но он еще не знал – для чего!
Голос из-под сводов прогрохотал неожиданно:
– Уважаемая публика! Разрешите поздравить всех вас с началом нового года, года Обнаженных Жал!
Громоподобные рукоплескания и гул, рев, крики, визг, изрыгаемые десятками тысяч глоток, перекрыли голос ведущего. Но через минуту, словно по команде оборвались, смолкли.
– Мы рады приветствовать вас всех на гостеприимном и радушном Ха-Архане в первый день сладостного Месяца Развлечений! Ар-ра-ах!!!
– Ар-ра-а-а-а-ах-х-х!!! – прогремело многоголосо под сводами.
– Мы пришли сюда, чтобы развлечься малость, верно?!
– Верно-о-о!!!
– Чтобы отдохнуть, не так ли?!
– Та-а-а-ак!!!
– Чтобы разогнать скуку, накопившуюся в наших мозгах за бесконечный и занудный год Братской Любви и Всеобщих Лобызаний, точно, друзья мои?!
– То-о-очно-о-о!!!
– Ар-ра-ах!
– Ар-ра-а-ах-х-х!!!
Зал неистовствовал. Казалось, все посходили с ума, превратились в диких и буйных животных. Нет, какие там животные! Животным не дано вести себя с подобным безумием, им не дано сливаться в единый тысячерукий и тысяченогий организм, бьющийся в истерическом восторге.
А перед мысленным взором Ивана вдруг всплыл кристально прозрачный ручеек из садика на предварительном ярусе. Как он тихо и нежно журчал! Как приятно было погрузить в него руку, глотнуть воды из пригоршни… Нет, надо было оставаться там, у ручейка! Там было тихо и спокойно, там было хорошо, очень хорошо! А еще лучше было на Земле, на родине. И ведь говорили же ему, десятки раз говорили – Иван, не будь ты дураком, не лезь в петлю головой, оставайся, от добра добра не ищут, ну куда тебя несет на погибель собственную, дурачина ты, простофиля, оставайся! Да, надо было оставаться на Земле! Мало с него, что ли лиха, которого в преизбытке хлебнул за шестнадцать лет работы в Отряде?! И ведь нет, понесло! Зачем?! Куда? Искать справедливости?! Рассчитываться за старые обиды, за смерть отца да матери?! С кем он собирался сводить счеты?! Где искать обидчиков?! Вон их сидит сколько – тьма-тьмущая! Иди, разыщи среди них виновных! Может, их косточки давно истлели уже! Нет, все не так, все неправильно! Верно говорили – дурак он и есть дурак! Надо вообще не вмешиваться ни во что, надо жить на Земле, жить по-земному, по-людски! Нечего рыскать по Пространству и пытаться везде устанавливать свои порядочки, нечего!
Он представил себе, как сидит на бережочке у своего села, а над ним большущая ветла растопырила ветви, свесила крону. Солнышко отражается в водной глади, рыбешки плещутся, пузыри пускают… Вот он закатывает штанины, вот идет в воду…Ах, как хорошо, благодать! Только это вот и есть подлинная, настоящая жизнь! Все остальное от лукавого, все остальное – погоня за призраками! Ему вспомнился старенький мудрый священник из вологодского села. Как с ним приятно было коротать в беседе зимние вечера. Он бы все сейчас отдал, чтобы очутиться вновь в жарко натопленой избе с разукрашенными морозом оконцами…
Но нет, рев вывел его из сомнамбулического состояния.
– Др-ра-а-а-ах!!!
Иван взглянул вниз, на арену. Там шла дикая резня. Пять или шесть голых чешуйчатых негуманоидов с короткими мечами в руках безжалостно истребляли каких-то одутловатых трехногих пернатых существ с крысиными головами. Существ этих внизу было не менее сотни. Они сбивались в кучи, разбегались, пытались перепрыгивать через совсем низенькие барьерчики, но их тут же отбрасывало назад. Существа гортанно перекрикивались меж собой. Переговорник Ивана улавливал лишь страх, безнадежность, отчаяние в этих криках. И тем не менее, существа были несомненно разумными или полуразумными. Каждое из них держало в ухватистой могучей лапе или палицу с круглым набалдашником, или огромный двуручный меч, или копье метра в два с лишним длиной, или же трезубец. Но весь этот пернатый сброд, все это одутловатое воинство ничего не могли поделать с кучкой совершенно озверевших негуманоидов. Те налетали молниями, сбивали с ног, резали, кололи, опять опрокидывали, гоняли по всей арене, на бегу срубали своими мечами головы, бросались по одному на десяток… И неизменно побеждали! Да, это была не битва, не сражение, это была резня! Иван поневоле содрогнулся, отвел глаза. Наверняка пернатых уродцев выловили на какой-нибудь планете и привезли сюда в трюмах космолетов именно для этой жестокой потехи.
И все-таки один из пернатых извернулся как-то, ускользнул от меча чешуйчатого. И обрушил на его голову массивную палицу. Чешуйчатый рухнул как подкошенный! Но в тот же миг четверо других, не сговариваясь, развернулись и бросились на пернатого бойца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120