А теперь выпейте, поешьте и усните.
Тут нам несут уху горячую, и хлебы мягкие, и вина по чайной чашке.

Судно к Золотице подошло, а у меня и у Лукьяна ноги ничего не понимают. Доб
рохоты корабельщики нас в деревню на руках несли.
Золотицкий староста хотел нас положить к себе, но житель Степан Субботин
отпросил нас в свой дом. Тут доброхоты корабельщики прощаются, торопятс
я на судно.
Мы их только тем отблагодарили, что в ноги пали со слезами.

В Золотицу мы пришли одиннадцатого мая. Мы приметили, что люд одет нарядн
о и поют девицы. Здесь был престольный праздник Ц Троица.
Хозяин наш Степан Субботин нас зовет к гостям. Мы подивились:
Ц Степан Иванович, какие же мы гости?!
Он говорит:
Ц Самые дорогие: нынче я вас, потерпевших, принимаю, а в иное время сам мог
у попасть в морской унос. Тогда вы меня не оставьте.
Прихаживал к нам и золотицкий старшина. Он советовал:
Ц Вам веселее будет попадать домой через Архангельск. Когда поотдохнет
е, я наряжу под вас карбас.
Преудивленный человек Степан Субботин держал нас десять дней. Нами бесп
окоился и нас воспитывал, как отец родной. Приводил знающих старух, котор
ые определили, что я болею от простуды, а Лгалов от кручины.
Двадцатого мая мы выплыли из Зимней Золотицы на казенном карбасе. Из Арх
ангельска поехали домой на конях.
… Узнали, что, когда еще нас четверых носило по морю, в Неноксу уж прилетел
а гибельная весть и велик был плач с рыданьем.

Устюжского мещанина Васили
я Феоктистова вопиящина краткое жизнеописание


Любителей простонародного художества нонче у нас довольно. Уповаю, что и
моя практика маляра-живописца послужит к пользе и удовлетворению таков
ых любителей.
Окидывая умственным взором ту отдаленную эпоху, читатель видит худощав
ого юношу, а еще ранее младенца, который отнюдь не получает хвалы за свое с
тремление к искусству, а наоборот Ц деру. Рисовать и красить отваживалс
я я только в воскресные и праздничные дни. Переводил на серую бумагу лубо
чные картины или из «Родины» и цветил ягодным соком, свеклой, чернилом и п
одсинивал краской для пряжи. Которые картинки выходили побойчее, получа
л за них от деревенских копейки по три и по пятаку. Тогда и родители начина
ли смотреть на мое художество снисходительно.
Пятнадцати годов фортуна обратила ко мне благосклонные взоры в лице уст
южского мещанина, живописца Ионы Неупокоева, каковой мастер работал по н
аружности и по внутренней отделке.
Преодолев диковатую стеснительность, я подскакивал к Ионе со всяким уго
ждением, и добродушный человек сговорил меня в ученики за пять рублей в м
есяц.
С каким душевным удовлетворением гляжу я на жизненное поприще теперешн
ей молодежи: теперь кто имеет призвание или стремление, ему не так трудно
выказать себя. Нонче всякое рачительное усердие в науке и художестве нео
граничительно поощряется государством.
Так ли теперешний студент, принятый в Академию художеств, доволен судьбо
ю, как радовался Васька Вопиящин, попавши в обучение к маляру Ионе Неупок
оеву?
Истинно был Неупокоев: на одном месте не любил сидеть.
С Ионою Неупокоевым обошел я мало не все выдающие пункты Вологоцкой и Ар
хангельской губерен. Иону ничто не держит: ни дождь, ни снег. Он все идет да
идет. И я за ним, как нитка за иглой. Окромя всякого малярного поделия, как-т
о: левкас, окраска, отделка под мрамор и под орех, Ц с успехом потрафляли п
о художественной части. Липовой доски на Севере нету. Под краску утвари д
еланы из сосны, ели, ольхи.
Поновляли божество и писали изнова, свободно копируя в новейшем вкусе. П
ричем любопытно отметить, что население Северной Двины и Поморья имеет н
еопровержимое понятие к древнерусским образцам письма.
Повсеместно принятую новую живопись икон здесь почитают за простые кар
тины, и местное духовенство нередко потакает таковому пристрастию прих
ожан. В японскую войну 1904 года мне довелось пособлять владимирскому иконо
писцу в поновлении древнего иконостаса в Заостровье, под городом Арханг
ельском. Профессура археологов навряд ли Так следит за реставрацией, как
овым недреманным оком караулило нашу работу местное население, даже про
стые бабы, чтобы мы не превратили навыкновенных им дохматов.
Но возвращаюсь к предыдущему периоду. Перьвой мой учитель Иона достокон
ально знал живописную практику и мог говорить об теории. Но благодаря то
му, что Иона любитель был скитаться по проселочным дорогам, а не шаркать п
о городовым тротуарам, у него зачастую конкуренты удерьгивали из рук раб
оту или заказ.
Самозванный художник, а по существу малярешко Самое немудрое, Варнава Гу
щин не однажды костил Иону Неупокоева в консистории, якобы пьянственную
личность. Но пусть беспристрастные потомки судят хотя бы по такому факту
:
«Де мортуи низиль ни бебэне». Но таково было повседневное поведение само
званного Варнашки и К°. Отнюдь не оскорбляя памяти усопших, которые, напи
вшись, пели песни в храме божием, где имели пребывание по месту работ! Како
вые несвойственные вопли в ночное время вызывали нарекание проживающи
х деревень.
Но мастер призванный, а не самозванный, Иона, когда ему доверено поновить
художество предков, с негодованием отвергал, даже ежели бы поднесли ему
кубок искрометной мальвазии, не то что простого. Но даже и принявши с прос
туды чашки две-три и не могши держаться на подвязах, Иона все же не валялс
я и не спал, но, нетвердо стоя на ногах, тем не менее твердою рукою побелива
л сильные места нижнего яруса;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120