Ты науки и техники давно не знаешь! Теперь же нам песок дороже хлеба, может быть, нужен! Из песка же оконное стекло делают! А сколько нам нужно стекла? Да стекло это тоже еще мало дело. Из стекла теперь материю, шерсть и сукно готовят! Понял теперь? А в будущем и еще достигнут кой-чего -- может, ты сам будешь еще варенье кушать из песчаного сырья... Песок разводить нужно, а не губить его! У тебя, я вижу, какое-то неверие во что-то есть!
И Харчеватых тут же начал ворочать тяжелый остаточный камень из-под фундамента избушки, изнемогая в усердии ради желанной цели.
-- Ишь ты, дьявол, неподатливый какой!.. Смешно и забавно тут будет! Мороженое, компот в чашках, двор смеха в загородке. Я в больших довоенных населенных пунктах бывал -- в Москве, в Борисоглебске -- и все там видел, все постиг, а теперь обратно свою науку стране отдаю... И тут же силомер будет и труба -- на звезды глядеть: где, что и как там, отчего все произошло и куда потом денется; оказывается, мы все из тумана явились -так выходит по науке. А дальше -- дальше еще лучше будет!..
Харчеватых возбудился от своего воображения и кричал тонким, но убежденным голосом из маленького рта, расположенного посреди большого, пространного лица, полный явственного представления о близком будущем времени.
-- Дальше -- вон видишь где -- там буфет откроют: харчи, жидкие напитки, вафли, изюм, простокваша, блины, холодец, горячая говядина -- что хочешь! Тут целый парад красоты будет, тут прелесть что такое начнется! А ты что стоишь? Говори -- хорошо ведь получится?
-- Хорошо, -- коротко и задумчиво сказал красноармеец.
-- А горелое, павшее дерево это тоже в дело пойдет, а золой и мусором мы овраги засыплем, -- я всему найду свое улучшение... А сам я потом, если мне состариться когда-нибудь придется, сам я силомером здесь буду заведовать либо конфеты в бумажки заворачивать, -- легкая, чистая работа! Туда-сюда, и день прошел, и не уморился, и деньги заработал, и сыт по горло: везде же знакомство: и на кухне, и в буфете -- где пирожок возьмешь, где жамку, где щей с ходу похлебаешь... Так и жизнь доживешь -- незаметно, а приятно, в полный аппетит, культурно, с удовольствием, чувствительно и неутомимо вперед!..
И здесь Харчеватых, расшевелившийся всем своим вспотевшим туловищем, запел от радости песню затейников:
Ту-ту-ту-ту: паровоз!
Пыр-пыр-пыр-пыр: ледокол!
Ту-ру-ру-ру: самолет!..
Однако Харчеватых не успел закончить эту песнь веселья, потому что он увидел начальника тыла армии, генерал-майора, стоявшего невдалеке и, наверно, уже издавна слушавшего его.
Генерал молча дышал тяжелым сердцем и ничего не произносил, ни осуждения, ни наставления. Харчеватых сейчас же явился на всякий случай перед лицом генерала и вытянулся, как следовало по службе, замерев дыханием. Генерал тихо плакал печальными слезами.
-- Разрешите обратиться, товарищ генерал-майор!
-- Обращайтесь, обращайтесь, старшина.
Харчеватых тут же сообразил, как нужно немедленно улучшить состояние генерала.
-- Я больше не буду, товарищ генерал-майор... Я сейчас же подвину камень обратно на место, а всю поросль, что ошибочно, бессознательно я топором нечаянно повредил, я нынче же посажу обратно, и она еще лучше будет расти. А деревья, какие чуть-чуть я подсек, так я им ранки глиной замажу, они ничего не почувствуют. А что повалил я там одну иль две сосны -- это нам на пользу пойдет, на кухню все равно топливо неминуемо нужно... Я теперь, товарищ генерал-майор, все ясно предвижу, что мне необходимо немедленно делать!
-- А вот что нам с тобой надо делать, счастливый корнеплод, я не предвижу! -- сказал генерал.
-- Разрешите -- я умру за отечество! -- попросился Харчеватых.
Генерал отер платком лицо и задумался.
-- Нет, того не надо, корнеплод! Не всякая смерть нужна отечеству, и даже подвиг ему не всякий полезен.
-- А я все равно, товарищ генерал-майор, геройствовать буду -- на любой области поприща!
Генерал посмотрел на Петра Феофановича Харчеватых и опять заплакал.
1943

1 2 3