он либо врет, либо оправдывается. Но и оправдываясь, он все равно врет.
— И что это за офицер пошел? — говорил при мне один адмирал.
И мне тогда хотелось ему возразить, мне хотелось ему сказать, что сам офицер «пойти» никуда не может. Несмотря на то, что офицер живет ногами, переставляет он их только по приказанию и только по подразделениям: делай — раз! делай — два!
Может, это кому-то напоминает деревянных солдатиков? Кому хочешь, может, и напоминает, но только не мне. Наше офицерство я люблю. Я сам к нему принадлежу. Поэтому офицерство я понимаю. И если офицер говорит: «Я служу Родине бескорыстно, то есть за деньги», — я понимаю, о чем он говорит. Остальные не понимают, и это их возмущает. Возмутившись, они начинают орать и плескать руками, как бакланы над мусорной кучей. Ублюдки, одним словом, клюв бы им загнуть!

Офицер — государственный человек
И государство о нем заботится. В чем видна эта забота? Она видна в новых образцах военной техники.
Офицер как животное: все это понимает, а сказать не может. Просто обструкция какая-то, клянусь мамой!
А иногда слышишь, как кто-нибудь там наверху говорит кому-нибудь тоже там наверху об офицере:
— Передайте ему мою твердую уверенность.
И уверенность со стуком падает вниз по ступенькам — шлеп, шлеп, шлеп (а возможно, и «тах, тах, тах») — и передается.
И в груди от этой уверенности как-то теплеет. Ну просто как от колбасы твердого копчения. Хорошо как-то. И служить хочется.

Отпуск
Офицеру раз в году хочется повеситься: при возвращении из отпуска. А если так получилось, что ты съездил в отпуск дважды, то и повеситься хочется два раза.
Из отпуска тебя отозвать может только начальник штаба флота. То, что он может, я лично не сомневаюсь, но тебя вызывают все кому не лень… А ты не приезжаешь.
— Почему вы не прибыли?
— Телеграмму не получил, товарищ командир!
— Как это «не получил»? Как «не получил»? У нас и квиток имеется. О вручении. Где у нас квиток? Сейчас! Найдем квиток и разберемся!
Ищется квиток и… не находится.
А однажды я им послал в ответ: «Саша ушел в горы. Сообщите, надо ли искать. Целую. Мама».
Говорят, старпом две недели ходил и говорил про меня:
— Вот… блядь!
А если ты вдруг приезжаешь, то выясняется, что ты уже никому не нужен, а нужен ты был именно в ту секунду, когда тебе давали телеграмму, а потом нашли какого-то другого дурня, и ты стал не нужен, но сообщить тебе об этом — рубля не нашлось.

О рубле
Без рубля, приложенного к телеграмме о вызове на службу, тебе не оформляются отпускные проездные документы. Эта телеграмма нужна на всякий случай: а вдруг война, тогда надо будет всех срочно отзывать из отпуска.
Кстати, об этой телеграмме: перед убытием в отпуск ее в трех экземплярах оформляют на каждого члена экипажа. Оформляют, скрепляют скрепкой и под нее кладут твой личный рубль.
Оседают телеграммы с рублями в недрах строевой части, а ты едешь в отпуск.
О рубле вспоминают в самый неподходящий момент. Первым вспоминает кто-нибудь из тех, кто следит за продвижением каждой своей копейки. Встает он на партсобрании и говорит:
— А я тут хочу спросить, как раз все присутствуют, где же наши рубли с телеграмм? Собирают перед отпуском со всех, а если и вызывают кого-нибудь, то за телеграмму все равно платит тот, кто ее отправляет, да и не всем же отправляют. А рубли собирают со всех. Вот я и хочу спросить: где же наши рубли?
Все начинают спрашивать: «А действительно, где наши рубли?» Председатель собрания растерян. Теме собрания будто позвоночник перебили. Положение пытается спасти зам:
— У вас по теме собрания есть что-нибудь? Товарищи, давайте выступать по теме!
— А я по теме! — не сдается тот, с рублями. — Из года в год собирают по рублю, а концов не найдешь! И по подписке мне хочется сказать. Я выписал на воинскую часть «Политическое самообразование» и «За рулем». «За рулем» не приходит, а приходит одно «Политическое самообразование».
— Ну, при чем здесь «Политическое самообразование»? — стонет зам.
— Как при чем? Как при чем? А зачем мне одно «Политическое самообразование», если не приходит «За рулем»?
Словом, на собрании не соскучишься.

А где у нас живут офицеры?
Офицеры живут там, где остальные жить не могут. Им, остальным, такое даже не снилось. Край света — и офицеры. Ну просто стада офицеров. Безбрежные стада. Идешь — и одни офицеры: как попало, где придется,
Один полный адмирал, проезжая в четыре утра безмятежно спящее КПП? назвал это место «страной непуганых идиотов».
С тех пор так и живем.

И в чем же живут офицеры?
Офицеры живут в домах, построенных воинами-строителями. Только у нас существует такое возмутительное сочетание таких двух совершенно несовместимых слов, как «воин» и «строитель». Везде воины — разрушители, а у нас, понимаешь, строители. Считается почему-то, что если «равняйсь-смирно!», по роже дал, то он уже и строитель.
Стучатся в дверь — женщина открывает.
— Хозяйка, — говорят, — мы пришли вам унитаз поменять.
Сняли унитаз и ушли. Полгода жили вообще без унитаза. «Северный вариант» называется. Это я не про унитаз, это я про дом. Дом называется официально: «северный вариант». Ялтинский проект, приспособленный к северным условиям: зимой холодно, летом жарко, и круглый год по стенам течет, а к батарее прислонился — почки простудил.
Слив канализации в одном таком забавном доме не дотянули до общей магистрали и вывели его просто в окружающую среду, и крысы там водились ростом с нутрию. Сидит однажды тетка, можно сказать, даже женщина, в этом доме на первом этаже (квартиру только получила), сидит она миролюбиво на унитазе и разгружается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83