Свет фар высветил крылечко Домжура.
Они зажмурились, одинаково поднеся ладони к глазам.
Хлопнула дверца. Роальд вырос перед Шуриком и с некоторой опаской, но
и с любопытством взглянул на Люху:
- Живой?
Люха промолчал.
- Как вы мне надоели, - сказал Роальд. - Прыгайте в телегу.
И спросил:
- Ко мне поедем?
- Лучше ко мне, - попросил Люха.
- А ты там снова не начнешь? - Шурик покрутил пальцем у виска.
- Не начну. Сказано, ни с кем не дерусь дважды.
- Видишь, - похвастался Шурик перед Роальдом. - Здорово я к нему
приложился, заговаривается мужик.
- Ты меня достал, - мрачно обьяснил Люха. - У меня трансфер сел, не
качает энергию. Я устал. В любой момент я могу превратиться в истинного
жуглана. Сейчас бы по-хорошему, рвануть на тот коричневый карлик...
Роальд покосился на Шурика, устроившегося рядом с ним. Не пожалел ты
Люху, говорил взгляд Роальда. Таким вернуть Люции Имантовне мужика -
скандала не оберешься.
Но что есть, то есть.

Комнатку Люха снимал ординарную, правда, отдельную, на девятом этаже.
Они долго поднимались по узкой лестнице, лифт в позднее время не работал.
Стараясь не шуметь, Люха отпер дверь и провел гостей прямо в комнату.
"Справа у меня соседи."
Самодельный стеллаж с книгами, все больше фантастика. Круглый стол
под скатертью. Два стула. Понятно, диван. Телевизора у Люхи не было.
- Ну? - грубо спросил Роальд. Ему хотелось побыстрее закончить
дурацкое, ничего особенного не сулившее дело. Ну, бегал мужик от жены,
бегал талантливо, но сам ведь и засветился. Завтра сдадим его Люции
Имантовне, получим гонорар, и забудем.
До следуюшего побега.
- Иван Сергеевич, - спросил Роальд. - Вы действительно Березницкий?
Почему вас Люхой зовут?
Люха устало опустил голову:
- Устал... Заслужил жестокое наказание...
- Это-то ясно, - грубо успокоил Роальд Люху. - Но бегать тоже
несладко. Куда ни побеги, все равно тянет на малую родину, а? Прижаться
щекой к березе, услышать знакомые голоса. Разве не так?
Люха опустил голову еще ниже:
- У нас нет берез. У нас вообще ничего такого нет.
Шурик и Роальд переглянулись:
- Как нет? Совсем ни одного дерева? А моря? Реки? Горы?

Нула часов нула минут нула секунд.

Они услышали странную исповедь.
Разумное существо не может жить только естеством. Разумное существо
всегда нуждается в чем-то привнесенном извне, в чем-то даже малость
противоестественном, ну, как, скажем, привнесено извне и всегда малость
противоестественно искусство. Он, Люха, рожден с неким дефектом. В его
далеком и весьма упорядоченном мире, славящемся как раз тягою к естесству,
он сразу впал в состояние тех немногих несчастливцев, которых всегда
тянуло к противоестественному. Или, скажем проще, к искусству. Люха, как
все эти несчастливцы, не желал, как абсолютное большинство, просто пить и
есть, не желал, как абсолютное большинство, просто честно трудиться над
проблемами самосовершенствования, а, соответственно, самвоспроизведения.
Грех, конечно. В своем весьма далеком и весьма упорядоченном мире,
достигшем волшебной гармонии естества, Люхе всегда хотелось петь песнь, -
действо в их мире давно и строго запрещенное, давно и строго приравненное
законом к самым тяжким преступлениям.
Люха так и произнес: петь песнь.
И быстро добавил - грех. Большой грех.
А еще грешней все указанное выглядело от того, что у самого Люхи петь
песнь не очень-то получалось. Он только хотел этого. Сильно хотел. Он
часами, не уставая, мог слушать тайком все новое и запретное. Томясь,
часто не понимая себя, он тянулся к искусству. Он все время чувствовал
себя преступником и, в конце концов, стал им.
- Труп где? - быстро и находчиво спросил Шурик.
- Труп? - Люха растерялся. Наверное, у них это называлось как-то
по-другому.
Но он вспомнил.
А-а-а, труп... Если двинуться по вайроллингу от Скварцы к Петиде, то,
наверное, там, под развесистым белым клюмпом... Он Люха, упрятал труп
надежно... Это легко проверить, - органика в сфере Эгги не разлагается...

Здорово я ему вломил, самодовольно отметил Шурик, в то время как
Роальд записывал исповедь Люхи на магнитофон.
Он, Люха, не придурок. Он всегда понимал - преступление не окупается.
Но преступление смертно манит. Он был в бегах. Он прятался от
галактической полиции. Он угнал большой клугер. По-настоящему большой
клугер. Грех, конечно. Преступление за преступлением, так выглядит путь
выбранной им свободы. Стоит запеть песнь или хотя бы попробовать запеть
песнь, как становишься на путь преступлений. Он, Люха, грабанул из сейфа
серпрайзы, а с ними мощный трансфер и ПРА. Но вот кончается энергия и ему,
Люхе, плохо. А ведь трансфер и ПРА сами по себе большая ценность. Правда,
еще большая ценность - те серпрайзы.
- Где спрятаны? - быстро спросил Шурик, отметив с удовлетворением -
колется козел!
- Далеко... - устало ответил Люха. - Есть такой уединенный коричневый
карлик...
- Найдем, - пообещал Шурик.

Впервые Люха высадился на Земле в одном из пригородов Новосибирска.
Если вы следите за вечерними газетами, сказал Люха, вы должны помнить
большую статью об НЛО над Затулинкой. Он, Люха, и прибыл на том НЛО. При
посадке ему отбило память, хорошо, что трансфер был заранее
запрограммирован, то есть Люху автоматически превратило в существо формы
человек. Так же автоматически Люха заработал первый срок. В каком-то кафе
он сьел и выпил страшно много всяких вкусных вещей, еще не зная, что
бесплатной еды и питья на Земле не бывает даже в романах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32