— Я расскажу о том, что мы здесь делаем, затем выступит мистер Грегори. Он потом пригласит мисс Чэтвик. Потом я приглашу мистера Кинни, он выступит и пригласит мистера Хэббла. Понятно?
Красный сигнал, как какой-то чудовищный глаз, начал подмигивать над дверью. Молодой человек сказал «сейчас начинаем» и нажал на столе кнопку. Красный глаз пристально уставился на них. «Мы все здесь, — как бы говорил он, — нас миллионы, поэтому ни шепота, ни кашля, ни малейшей ошибки».
— Говорит Лондон. Продолжаем нашу радиопередачу для Англии, — сказал микрофону небрежно, как своему старому приятелю, молодой человек.
Чарли и девушка переглянулись. Чарли постарался улыбнуться, а девушка, с трудом проглотив слюну, изобразила на лице жалкую тень ответной улыбки. Обращаясь к миллионам слушатели, словно все они были его юные племянники, а сам он — их добрый и заботливый дядюшка, диктор рассказал им о том маленьком и приятном сюрпризе, который для них был приготовлен. Затем мистер Грегори, превратившись от волнения в мрачного и желчного субъекта, рассказал о конкурсе красоты, голосом палача прочел о нем несколько шуток и пригласил мисс Чэтвик к микрофону, словно приказал ей взойти на гильотину. Девушка встала, и Чарли увидел, как дрожит в ее руке листок. Беспокоясь о ней, и испытывая к ней безграничную нежность, он совершенно забыл о своих страхах. Никакая девушка никогда не заставляла его так беспокоиться. Справившись со своим выступлением, Ила улыбнулась Чарли в благодарность за его волнение. Мистер Кинни, очевидно, решив выпалить всё одним духом, грохотал в микрофон, отчего, наверное, во всех тридцати графствах дрожали громкоговорители.
— А сейчас скажет вам несколько слов сам Чарли Хэббл. И, между прочим, он говорит, что готов остаться один на один с десятком пожаров, но не с микрофоном, — закончил диктор.
«А что если бы подойти сейчас и сказать им: — Слушайте вы, дураки. Я вам скажу правду, — мелькнула в голове Чарли дикая мысль. — Что было бы? Да, что было бы тогда?» Но он уже стоял у микрофона и всматривался в листок, который ему заготовили в «Дейли трибюн». Может ли он говорить? Нет, голос пропал. Так или иначе, а какие-то звуки выдавить надо.
— Я только хотел сказать, — начал он и прочитал листок до конца — без ошибок и без какой-либо выразительности.
Дело было сделано. Диктор опять нажал кнопку. Красный глаз погас. Миллионы слушателей покинули комнату. Всё. Конец.
Все радостно заговорили. Чарли и Ида, оказавшись почему-то рядом, переживали всё с самого начала.
— Это не так страшно, особенно когда уже начнешь читать, правда? — сияя, возбужденно спрашивала она. — Ждать куда страшнее. Поэтому я так за вас переживала. Как вы думаете, меня хорошо было слышно?
И оба обменялись взаимными уверениями и комплиментами.
Потом Чарли спросил:
— А как ваши дела?
— О! Я чудесно провожу время! А вы? Сегодня я снималась в кино. Ничего важного, было просто маленькое испытание. В понедельник у меня опять съемка. Она будет лучше, чем первая. Я так волновалась в киностудии, но там все были удивительно милые люди. Я сейчас поеду смотреть новый фильм, который они недавно сняли. Да, прямо сейчас. Я получаю ужасно много писем, и у меня много новых вещей. Кое-что я купила, другое мне подарили. Всё так чудесно, что иногда кажется, что если так будет и дальше, я просто умру. Вы понимаете меня? Вы ведь то же переживаете, что и я, правда? А вы не боитесь всё время, что может случиться что-то, и всё испортится? Мне теперь не так страшно, как было раньше, но я всё-таки боюсь. А вы? Правда, странно, что мы встретились в таком месте? Мы встречаемся с вами в таких необычных местах, правда?
— Да. Но я думаю, что больше в них нам уже не придется встречаться, — сказал он.
— Почему? Разве вы уезжаете?
В голосе ее слышалось огорчение. Конечно, наслаждаясь всеми этими радостями и почти не зная Чарли, она не могла огорчаться, но притворство говорило о великодушии.
— Нет, я пока еще не думаю уезжать. Не знаю даже, что буду делать. Но, знаете, вряд ли… вряд ли нам придется вот так встретиться еще раз, — закончил он робко.
— А я думаю, что мы еще встретимся.
— Правда?
— Правда. А вы?
— Может быть.
— Ведь это очень хорошо увидеться с кем-то, кто приехал почти оттуда, откуда ты сам, кто… кто не лондонец. Я, как только увидела вас здесь, почувствовала себя увереннее. Но знаете, мне нравится ни от кого не зависеть. Я всегда так хотела этого.
— Знаю, — ответил он немного угрюмо.
— Я не хочу, чтобы надоеды из Пондерслея совали свой нос в мою жизнь. А вы — вы совсем не такой. Вы потом видели эту леди? Как же ее фамилия?..
— Да, вчера. Я был у нее на вечере.
— Меня она, конечно, не пригласит. Ну и пусть. Она, наверное, была просто ужасна.
— О, да!
— Вы еще видите ту рыжую горничную в отеле, ту, которая собирается замуж за полисмена?
— Да. Каждый раз она мне рассказывает что-нибудь о нем.
— Она мне нравится. Это она мне рассказала о вас.
— Ну и что она вам рассказала?
— Ничего особенного. Просто она сказала, что вы тоже живете в отеле. — Девушка посмотрела по сторонам. — Ой, мне надо торопиться. Куда я положила сумочку?
— Вот она.
— Спасибо вам большое. Она внимательно посмотрела ему в лицо, улыбнулась и намеренно, так, как говорят в Пондерслее, сказала: — Счастливо.
— Счастливо, Ида.
— Счастливо, Ча-а-арли. — Она засмеялась и выбежала из комнаты.
— Ничего девочка, — сказал мистер Кинни, когда она ушла, — ничего, даже если принять во внимание, что она получила премию «Морнинг пикчерал» за красоту. Хороша, ничего не скажешь. Хороша, пока на ней не женится слепой глупец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82