- Идите, сыны мои! А мне дорога - в сады Перуна. Я окроплю ее вражеской кровью...
Взвизгнула стрела, за нею вторая. Послышался торжествующий рев преследователей. Закрывшись щитом, захваченным у Алташа, Ратибор, прихрамывая, шагнул вперед. Богдан понял, что старый воин не изменит своего решения. Он потянул Мала за руку. Они побежали, невольно втягивая головы в плечи, будто это могло спасти их от стрел, все чаще свистевших над ними. А сзади звонко залязгало железо, словно ударили в била. Ратибор вступил в свой последний бой.
Богдану было стыдно и больно: его место там, с Ратибором! Если бы у них на всех хватило оружия...
Мал, которого он держал за руку, вдруг споткнулся, стал оседать на землю. Гридень едва успел подхватить товарища. Щуплое, сухонькое тело отяжелело, обвисло на руках Богдана.
- Что с тобою?
В горле у Мала захрипело, он что-то попытался сказать и не смог.
Прижимая товарища к себе, Богдан нащупал стрелу, торчавшую у Мала между лопаток.
Богдан остался один.
8
Первым воспитателем Святослава был дядька Асмуд, старый, иссеченный во многих боях воин, обожженный ветрами дальних походов - полуночных до южных морей. Жив еще был отец, князь Игорь, когда Асмуд настоял на поездке молодого княжича с дружиной, отправлявшейся за данью к древлянам. Настоял - и сам потом каялся - едва сумел дядька уйти от беды, умчать своего воспитанника. А позже, когда страшно мстила княгиня Ольга за гибель мужа своего Игоря, юный княжич с дядькой Асмудом стоял на холме и глядел, как пылает подожженный со всех сторон Искоростень. Святославу было страшно ведь там, в городе, гибли люди, но еще пуще боялся он высказать страх свой перед суровым учителем. Заслуженная кара постигла тех, кто посмел поднять руку на великого князя!
Позже, когда княжич подрос, он не однажды, взяв с дядькой Асмудом небольшую дружину, вылетал из Киева вдогонку за печенегами, разорившими какое-либо порубежное село Полянской земли. Иногда и Свенельд, когда не было у него неотложных дел, выезжал вместе со Святославом. Но в те годы княжичу ближе всех был его верный наставник Асмуд. Дядька учил своего питомца не только военному делу, он рассказывал о том, откуда пошла Русская земля, как живут русские люди - поляне, древляне, северяне, кривичи, словене, какие города стоят вверх по Днепру, до самого Ново-города. О Византии и Болгарии рассказывал дядька, о дивных странах, где все не по-нашему.
- А там, за Диким полем, что есть?
Дикое поле, необъятное степное пространство, заросшее травами в рост человека, с редкими островками лесов и рощиц вдоль берегов степных рек, казалось княжичу враждебным и чужим. Оно, словно неведомый океан, подступало к южным рубежам земли Русской, выплескивало внезапно на порубежные города и села дикие орды степняков-кочевников: торков, хазар и прочих. А еще раньше, давным-давно, выплыло грозное и жестокое племя обров. Крепко притесняло оно пращуров наших, глумилось над ними. Минуло лихолетье, выстояла Русская земля, а тех пришельцев и след простыл. Осталась одна поговорка: "Погибоша, аки обры".
Много позже, уже на памяти дядьки Асмуда, прошли южнее Киева другие кочевники - угры, или мадьяры. Сильное, мужественное племя... С русичами они в бой не вступали, спешили на запад. За червенскими землями осели, создали свое государство.
А теперь печенеги появились...
Много бед и горя приносило русичам Дикое поле. Без следа исчезали в нем люди, каких кочевники уводили в полон, сожженные врагом села зарастали буйной степной травой.
- В Диком поле тоже люди живут, - объяснял старый дядька. - По речкам степным русские бродники оседают, беглые смерды в глухих местах городища ставят. Добираются наши люди до Корсуньской земли, где греки-ромеи живут и хазары. В Тмутаракании - есть такая земля за Сурожским морем - тоже русичей немало. Даже в Итиле...
- Расскажи, расскажи! - требовал княжич, выпытывая у дядьки подробности.
И дядька выкладывал все, что видел за свою долгую жизнь, что слышал от досужих людей.
- Я хочу побывать там, за Диким полем! - упрямо сдвигая к переносице светлые брови, говорил Святослав.
- Вырастешь - побываешь, - улыбнулся Асмуд.
Нет уже в живых сурового и доброго воеводы Асмуда, дядьки Святослава, приняла его к себе сыра-земля. Свенельд, старший наставник, совсем побелел - годы, годы! Сам Святослав вырос, возмужал, ранняя седина тронула усы и чуб. Ведет он свои полки далеко за Дикое поле. Пала под ударами русским мечей Хазария. Уже одно море увидел князь, впереди - Ясские горы, а там еще два моря - Русское и Сурожское.
Поход к Ясским горам оказался нелегким. Итиль - далеко позади, пройден Семендер, взятый почти без сопротивления. Русское войско текло по безлюдной и безжизненной степи широким потоком, окаймленной цепочкой дозоров. В самые жаркие часы дня поток замирал. Люди прикрывали головы коням попонами, чем придется, сами искали какую-нибудь тень. Воды, которую везли в бурдюках, не хватало, люди и кони страдали от жажды.
Князь, ехавший на своем белом Кречете вслед за дозорами и проводником хазарином, взятым Семендере, хмуро оглядывал расстилавшуюся перед ним высохшую степь, раскаленный песок, Слепящие глаза солончаки. Вокруг ни одного холма, ни одной возвышенности, только песчаные волны дюн кое-где приподнимались над землей. Зной расслаблял людей, однообразие лишало душевных сил. Дружинники давно уже сняли раскаленные кольчуги с бармицами, шеломы, прикрывались от солнца епанчами и свитками. Даже Борислав, всегда неунывающий, притих, ссутулился в седле. Его гнедой жеребец тяжело переставлял ноги, увязавшие в горячем песке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63