И его ты вышиваешь на кармашке своей жилетки?
– Кхм… Нет, Аркканцлер.
– Ты вышиваешь…
– Адриан Турнепсем, Аркканцлер.
– Так почему же тогда вы представились Большим Психом Дронго, мистер Турнепсем? – спросил Ридкулли.
– Он однажды выпил целую пинту пива с лимонадом, – объяснил Стиббонс, которому хватило такта выглядеть смущенным.
Ридкулли одарил его совершенно непониманимающим взглядом. Ох, ну хорошо. Это их дело.
– Ну ладно, вы все, – сказал он. – Что вы скажете на это?
Он извлек из необъятных глубин своей мантии пивную кружку с крышкой и эмблемой «Залатанного Барабана», в которой лежал кусок проволоки, намотаный на подставку для пива.
– Что это у вас там, Аркканцлер? – спросил Прудер Стиббонс.
– Кусочек музыки, парень.
– Музыки? Но музыку невозможно поймать вот так.
– Хотел бы я быть таким же умным козлом, как ты, и знать все на свете, – сказал Ридкулли. – Так, вон там здоровенная склянка… ты, Большой Псих Адриан – ну-ка сними крышку и как только я скажу, сразу хлопни ее на место. Готов, Псих Адриан? Отлично!
Когда Ридкулли выхватил из кружки обмотанную струной подставку и швырнул ее в склянку, раздался короткий яростный аккорд. К вящему ужасу Аркканцлера Псих Дронго Адриан хлопнул крышку об пол.
И тогда они услышали… слабую непрекращающуюся пульсацию, отражающуюся от стеклянных стенок бутыли. Студенты уставились на нее.
Что было внутри. Какое-то шевеление в воздухе.
– Я поймал ее прошлой ночью в «Барабане».
– Это невозможно, – заявил Прудер. – Вы не можете взять и поймать музыку.
– А это что, по-твоему, парень? Клатчский туман?
– И она сидела в этой кружке с прошлой ночи? – спросил Прудер.
– Да.
– Но ведь это невозможно!
Прудер выглядел совершенно убитым. Некоторые люди прямо рождаются с инстинктивной верой в познаваемость мироздания. Ридкулли похлопал его по плечу.
– Послушай, ты же знал, что непросто быть волшебником, разве не так?
Прудер уставился на дребезжащую склянку и решительно сжал губы.
– Верно! Мы разберемся во всем этом! Здесь должно быть что-то, связанное с частотой! Точно! Ужасный Тец, принеси хрустальный шар! Сказз, отмотай проволоки! Это должна быть частота!

Банда Рока провела ночь в гостинице для одиноких мужчин на аллейке за Мерцающей Улицей – факт, небезынтересный для четырех боевиков из Гильдии Музыкантов, всю ночь просидевших у дыры в форме пианино на Дороге Федры.

Сьюзан, потихоньку закипая, шагала сквозь комнаты Смерти и ощущала прикосновения страха, которые только усиливали ее ярость.
Как можно хотя бы думать об этом? Кому может принести удовлетворение роль воплощения слепой силы? Ну что же, пришла пора кое-что изменить…
Она знала, что ее отец уже пытался кое-что изменить. Но только – будем откровенны – из-за своей сентиментальности.
Он стал герцогом по милости Кели, Королевы Сто Лат. Она знала, что титул герцог означает «военачальник». Но ее отец в жизни никого не сразил. Все свое время он путешествовал по Равнине Сто из одно жалкого города-государства в другое, разговаривал с людьми и пытался заставить их разговаривать с другими людьми. Насколько было известно Сьюзан, он не убил ни одного человека, разве что ему удалось заговорить до смерти пару-другую политиков. Все это не казалось подходящим занятием для военачальника.
Она шла через зал жизнеизмерителей. Самые высокие шкафы тихо потрескивали, когда она проходила мимо.
Она будет сохранять жизни. Хорошим прибавится срока, а плохие будут умирать молодыми. Все будет сбалансировано, а как же. Она ему покажет. А что до ответственности… ну что ж, люди все время что-то меняют. Перемены – это все, ради чего они живут.
Сьюзан открыла следующую дверь и вступила в библиотеку. Эта комната была даже больше зала жизнеизмерителей. Книжные шкафы высились подобно скалам, а потолок скрывала дымка.
Конечно же, думала она, было бы ребячеством считать, что ей достаточно взмахнуть косой, как волшебной палочкой, и мир станет прекрасным. За одну ночь. Все это займет какое-то время. Тем более ей как можно скорее надо приниматься за работу.
Она подняла руку.
– Я не собираюсь говорить тем голосом, – заявила она. – Все это не более чем ненужный спектакль, притом довольно дурацкий. Мне просто нужна книга Импа-и-Селлайна. Спасибо.
Вокруг кипела библиотечная жизнь. Миллионы книг потихоньку писали сами себя, шурша как тараканы. Она вспомнила, как сидела тут на коленях, точнее, на положеной на них подушке, поскольку собственно колени отсутствовали как таковые. Как следила за костлявым пальцем, следующим за строчками по мере их возникновения. Она училась читать по книге своей жизни…
– Я жду, – многозначительно сказала Сьюзан.
Ничего.
Она сжала кулаки.
– ИМП-И-СЕЛЛАЙН.
Книга возникла прямо перед ней. Она едва успела подхватить ее, прежде чем та хлопнулась на пол.
– Благодарю, – сказала она.
Быстро пролистав страницы его жизни, она всмотрелась в последнюю. Затем принялась торопливо просматривать их в обратном порядке, пока не наткнулась на ясное описание его смерти в «Барабане». Это было совершеннейшей неправдой. Он не умирал. Книга лгала. Или – и она знала, что эта как раз точка зрения правильна – книга говорила правду, а лгала реальность. Более важным было то, что с момента его смерти книгу заполняла музыка. Аккуратные нотные знаки покрывали страницу за страницей. Пока Сьюзан смотрела, несколько опрятных завитков образовали скрипичный ключ. Что оно хочет от него? Почему сохранило ему жизнь? И – что было жизненно важно – Сьюзан сохранила бы ему жизнь все равно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101