Это было на руку мистеру Клиту.
Тут он вспомнил, что в дело втянут проклятый Достабль.
Ожидать от Достабля, что он забудет о чем-то, что касается денег, было все равно что ожидать от камней, что они забудут о гравитации.

– Есть кто живой? Альберт!
Сьюзан приоткрыла дверь в комнату. Огромное помещение было пусто.
– Альберт!
Он поднялась на второй этаж. Здесь была ее собственная спальня и корридор со множеством дверей, которые никогда не открывались и не могли открыться, потому что, судя по всему, косяки и двери были выполнены из одного куска. Предположительно, у самого Смерти тоже была спальня, хотя тот факт, что Смерть никогда не спит – общеизвестен. Возможно, он просто валялся в постели с книгой.
Она дергала дверные ручки одну за другой, пока наконец очередная не повернулась.
У Смерти была спальня.
Он правильно воспроизвел довольно много деталей. Безусловно. В конце концов, он повидал достаточно спален. В центре многоакрового пространства пола высилась четырехспальная кровать, однако когда Сьюзан потыкала постель рукой, она убедилась, что простыни тверды, как камень.
Еще здесь было зеркало в рост и гардероб. Она заглянула в него – вдруг там окажется коллекция плащей – но внутри не оказалось ничего, за исключением нескольких старых ботинок[Note 31 - На дне каждого гардероба обязательно оказывается несколько пар старой обуви. Если у русалки есть гардероб, то они обнаружатся и там.].
На туалетном стоилке стояли кувшин и чашка с орнаментом из костей и черепов, а также разнообразные бутылочки и мелкие вещицы.
Она осмотрела их одну за другой. Лосьон после бритья. Помада. Освежитель дыхания. Пара серебряных помазков.
Все это было довольно печально. Смерть в точности воспроизвел то, что должно стоять на туалетном столике джентльмена, не пытаясь учесть одно-два фундаментальных обстоятельства.
В конце концов она нашла маленькую, узкую лестницу.
– Альберт?
Лесенка привела к двери.
– Альберт? Есть здесь кто-нибудь?
Раз я сначала позвала, это не будет невежливостью, сказала она себе, и толкнула дверь.
Это была очень маленькая комнатка. Действительно маленькая. Здесь стояла какая-то мебель и маленькая низкая кровать. Небольшой книжный шкаф содержал несколько неинтересных с виду книг. На полу валялся клочок ветхой бумаги, и когда она подняла его, она обнаружила, что он весь покрыт цифрами и все они перечеркнуты, за исключением одной записи: 19.
Одна из книг называлась «Садоводство в Экстремальных Условиях».
Она вернулась назад, в кабинет. Теперь она убедилась, что в доме вообще никого нет.
Воздух был пропитан каким-то мертвящим чувством.
И в точно так же – в саду. Смерть был способен на создание почти всего, за исключением водопровода. Но жизнь как таковую он создать не мог. А она должна присутствовать, как дрожжи в хлебе. Без нее все казалось чрезвычайно аккуратным, опрятным и скучным, скучным, скучным.
Вот как это было, подумала она. И тогда, в один прекрасный день, он приручил мою мать. Он был любопытен.
Она двинулась дальше среди фруктовых деревьев.
А когда я родилась, мама и папа так боялись, что я буду чувствовать себя здесь как дома, и воспитали меня так, что я стала… ну… Сьюзан. Какое имя подходит внучке Смерти? Внучка Смерти должна иметь высокие скулы, прямые волосы и имя с массой В и КС.
И тут она опять набрела на ту штуку, которую он сделал для нее. Совершенно самостоятельно. От начала и до конца.
Качели. Обычные качели.

В пустыне между Клатчем и Хершебой царил почти испепеляющий жар.
Воздух вдруг заколебался и что-то хлопнуло. На песчаной дюне материализовался Альберт. На горизонте виднелся форт из необожженного кирпича.
– Клатчский Иностранный Легион, – пробормотал он. Песок начал неостановимо заполнять его башмаки.
Альберт, с сидящим у него на плече Смертью Крыс, потащился к форту. Он постучал в дверь, в которой торчало несколько стрел. Через некоторое время в ней открылся небольшой глазок.
– Чего тебе надо, неффенди? – спросил голос из-за двери.
Альберт показал карточку.
– Видели вы кого-нибудь, кто был бы похож на этого типа? – спросил он в ответ.
Настала тишина.
– Тогда скажем по-другому: не встречался ли вам незнакомец, не желающий говорить о своем прошлом?
– Это же Клатчский Иностранный Легион, неффенди. Люди здесь не говорят о своем прошлом. Они вступают, чтобы… чтобы…
Когда пауза слишком затянулась, до Альберта дошло, что надо бы подбодрить беседу.
– Чтобы забыть?
– Точно. Забыть. Да.
– Ну так были ли в последние время новобранцы, которые казались, скажем так, странными?
– Очень даже может быть, – ответил голос медленно. – Не могу припомнить.
Глазок захлопнулся.
Альберт постучался еще раз. Глазок открылся.
– Да, в чем дело?
– Вы уверены, что не можете припомнить?
– Припомнить что?
Альберт глубоко вдохнул.
– Немедленно позовите вышестоящего офицера!
Глазок закрылся. Глазок открылся.
– Прошу прощения. Оказалось, что это я и есть вышестоящий офицер. Вы не д-рег и не хершебец, случайно?
– Так вы не знаете?
– Я… почти уверен, что видел такого. Однажды. Он был, понимаете ли… голова как… эта штука, понимаете?… С дырками… в таких еще сушат салат… э-э-э…
Раздались звуки отодвигаемых засовов и дверь раскрылась, обнаружив прихожую.
Вероятный офицер оказался сержантом, насколько Альберт разбирался в клатчских званиях. У него был вид человека, который, в числе прочего, забыл хорошенько выспаться. Если, конечно, он помнил, как это делают.
Кроме него в форте оказалось несколько клатчских солдат, сидящих или едва стоящих на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101