Запах превзошел своего хозяина, Старого Рона.
Старый Вонючка Рон держал руки глубоко в карманах, но из одного кармана торчал кусок веревки, или точнее говоря много кусков веревки, связанных вместе. Другой конец поводка был привязан к маленькой собаке, в целом серого цвета. Возможно, это был терьер. Он прихрамывал и ходил как-то украдкой, как будто старался проскользнуть сквозь этот мир незамеченным. Он ходил как пес, который давным-давно узнал, что в мире гораздо больше брошенных сапог, чем мясных косточек. Он ходил как собака, готовая в любой момент пуститься в бегство.
Пес посмотрел на Вильяма слезящимися глазами и сказал:
– Гав.
Вильям почувствовал, что должен как-то улучшить мнение пса о человечестве.
– Ох, ну и запах, – сказал он.
Потом уставился на собаку.
– Да про какой запах ты все время толкуешь? – спросил Гунилла.
Блестящие заклепки на его шлеме уже начали тускнеть.
– Он, э, принадлежит мистеру… э… Рону, – сказал Вильям, продолжая подозрительно разглядывать пса. – Говорят, это из-за желез.
Он был уверен, что встречал эту собаку раньше. Пес постоянно болтался где-то на краю общей картины, то трусил через улицу, то просто сидел в углу, наблюдая, что происходит в мире вокруг.
– Что ему нужно? – спросил Гунилла. – Он хочет сделать заказ?
– Не думаю, – честно ответил Вильям. – Он вроде как попрошайка. Хотя сейчас его даже в Гильдию Нищих не пускают.
– Он ничего не просит.
– Ну, обычно он просто стоит рядом, пока люди не дадут ему денег, чтобы он ушел. Э… вы слыхали про «Привет-фургон» с подарками, который по обычаю присылают вновь прибывшей семье местные торговцы и будущие соседи?
– Да.
– Ну вот, это темная сторона того обычая.
Старый Вонючка Рон кивнул и протянул руку:
– В'рно, мистер Пих. Не надо мне тут лесть жадно жрать, простак, я г'рил им, я не говорю помещиков, бляха-муха. Рука тысячелетия и креветка. Дзинь.
– Гав.
Вильям снова взглянул на собаку.
– Р-р, – добавил пес.
Гунилла задумчиво поскреб пятерней где-то в глубинах своей бороды.
– Что я понял про этот город, так это то, что люди готовы покупать практически все подряд у продавцов на улице.
Он взял прямо с пресса пачку еще сырых листков с новостями.
– Вы понимаете меня, мистер? – спросил он.
– Бляха-муха.
Гунилла толкнул Вильяма под ребра.
– Это значит «да» или «нет», как ты думаешь?
– Вероятно, «да».
– О'кей. Ну, слушай, если ты продашь эти листки по, о, ну, скажем, двадцать пенсов за штуку, ты можешь оставить себе…
– Эй, мы не можем продавать их так дешево, – прервал его Вильям.
– Почему нет?
– Почему? Потому… потому… потому, ну, потому что тогда их сможет прочесть кто угодно, вот почему!
– Ну и хорошо, потому что каждый тогда заплатит двадцать пенсов, – спокойно возразил Гунилла. – Бедных гораздо больше, чем богатых, поэтому с них легче получить денежки.
Он состроил гримасу Старому Вонючке Рону.
– Это может показаться странным вопросом, но есть ли у тебя друзья?
– Я г'рил им! Я г'рил им! Иметьих.
– Вероятно, «да», – перевел Вильям, – он обычно тусуется с кучкой… э… неудачников, которые живут под мостами. Хотя, скорее, не тусуется, а «зависает».
– Ну и хорошо, – сказал Гунилла, помахивая номером «Таймс» перед Роном. – Можешь передать им, что если они будут продавать это по двадцать пенсов, то за каждый номер могут оставлять себе по одному чудесному блестящему пенни.
– Да-а-а? Можешь засунуть свой блестящий пенни туда, где солнце не блестит, – ответил Рон.
– О, ну тогда… – начал Гунилла.
Вильям положил руку ему на плечо.
– Извини, погоди минутку… Что это ты такое сказал, Рон?
– Бляха-муха, – сказал Старый Вонючка Рон.
Голос был похож на голос Рона, и раздавался приблизительно оттуда, где находился Рон, но предыдущая фраза была для него слишком связной.
– Хочешь больше, чем пенни? – осторожно уточнил Вильям.
– Хочу пять пенсов за штуку, – сказал Рон.
Ну, более или менее Рон.
По какой-то причине взгляд Вильяма снова опустился на маленькую серую собаку. Собака дружелюбно взглянула на него в ответ и спросила:
– Гав?
Вильям снова поднял взгляд.
– Ты в порядке, Старый Вонючка Рон? – поинтересовался он.
– Б'тылка п'ва, б'тылка п'ва {21} 21
'Gottle o' geer, gottle o' geer – согласно это значит bottle of beer. Так говорили уличные чревовещатели. В данном случае собачка как бы чревовещает за Рона.

, – загадочно ответил Рон.
– Ну хорошо… два пенса, – предложил Гунилла.
– Четыре, – сказал вроде бы Рон. – Но лучше давай не создавать путаницу, о'кей? Один доллар за каждые тридцать?
– Договорились, – сказал Доброгор, плюнул на ладонь и протянул было ее вперед, чтобы пожатием скрепить контракт, но Вильям поспешно перехватил его руку.
– Не надо.
– В чем дело?
Вильям вздохнул.
– У тебя есть какие-нибудь ужасные кожные болезни?
– Нет!
– Хочешь, будут?
– О, – Гунилла убрал руку. – Скажи своим друзьям, пусть придут сюда прямо сейчас, о'кей?
Он повернулся к Вильяму.
– Им доверять можно?
– Ну… типа того. Но растворитель для краски лучше без присмотра не оставлять.
Снаружи Старый Вонючка Рон и его собака уже шли легким шагом вниз по улице. И что странно: диалог продолжался, хотя вроде бы здесь присутствовал только один человек.
– Видишь? А я ведь предупреждал. Просто доверьте мне все переговоры, ладно?
– Бляха-муха.
– Верно. Держись меня, и у тебя не будет особых проблем.
– Бляха-муха.
– Правда? Ну ладно, ладно, я знаю, чего от меня ожидают. Гав, гав.

Двенадцать человек жили под мостом Незаконнорожденных, причем жили в роскоши, хотя роскошь легко достижима, если вы определяете ее как «съесть что-нибудь хотя бы раз в день» и особенно легко, если у вас очень широкое понимание этого «чего-нибудь».

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18