Я обязан тебе многим.
"Все, что я пожелаю?" - уточнил Моррел.
- Да, - спокойно подтвердил Эллильсар. - Все, что ты пожелаешь.
"Я должен принять решение".
- Хорошо, - сказал принц. - Но...
"Что-то не так?"
- Просто я хотел спросить, - Эллильсар помолчал. - Нет, ничего. Когда
ты решишь?
"После коронации".
Принц рассеянно кивнул, и Моррел вышел, тихонько притворив за собой
дверь. Он начал бояться, что и в этот раз ничего не получится. Как всегда.
x x x
Коронация проходила в старой церкви, все было торжественно и строго,
народ ликовал, насколько он был в состоянии ликовать в такие нелегкие
времена, высокие господа держались настороженно, но благосклонно. Готарк
Насу-Эльгад смотрел на окружающее задумчиво и отстраненно, его разум был
занят совсем другими делами, далекими от происходящего.
Когда все закончилось, процессия отправилась в замок.
Моррела не был в церкви, он ждал у ворот, одетый по-дорожному. Таллиб
держал в поводу коня, на сей раз - одного.
x x x
Глава матери Очистительницы удивленно вздрогнул, когда на его плечо
легла чья-то рука. Он посмотрел туда и снова вздрогнул, узнавая перстень на
безымянном пальце. С почти суеверным страхом он поднял взгляд наверх, к лицу
подошедшего. Нет, это был не воскресший Король, - всего лишь немой учитель.
Моррел протянул ему пергамент.
"Где Эллильсар?"
- Да, странно как-то все получилось, - растерянно произнес Готарк
Насу-Эльгад. - Мальчик сказал, что у него дела в Зенхарде, мол, нужно
подумать, отсалютовал нам мечом - тем, что вы ему подарили на
совершеннолетие, - и умчался, взяв с собой только двух солдат. А меня
оставил наместником. Безумие, сплошное безумие, и я, кажется, тоже схожу с
ума. Откуда у вас этот перстень? Что вообще происходит?
Но Моррел уже был в седле, он дал коню шпор и вылетел раненой птицей в
проем закрывающихся ворот. Копыта прогремели по подъемному мосту и крупной
галькой рассыпали удаляющийся звук.
Готарк Насу-Эльгад посмотрел на сомкнувшиеся створки, на то место, где
только что стоял Таллиб; сокрушенно покачал головой.
Смуглокожий тем временем, не торопясь, сходил к конюшням и вывел еще
одного коня. Направился к воротам и, сквозь открытую специально по его
просьбе, гонцовую калитку, уехал прочь, в наползающий сумрак вялой осенней
ночи.
"Старею", - отстраненно подумал Готарк Насу-Эльгад. "А такому старому
человеку, как я, слишком поздно менять взгляды на мироустройство. Слишком
поздно..."
Он поднял голову, встретился взглядом с высокой госпожой Кэ-Фниру и
медленно побрел к лестнице, что вела наверх, в его комнаты.
Близилась ночь. Многоглазый Тха-Гаят не решался раскрыть свои глаза, -
ему, наверное, тоже было страшно. Или грустно.

Эпилог
На самой верхушке башни Зенхарда дул сварливый осенний ветер, сбивая в
клочья длинные рыжые волосы человека, застывшего здесь, у парапета, с
древним мечом в руках.
Светало. Опаленное солнце выбиралось из-за горизонта, ненавидяще
обжигая землю смертоносными лучами. Тха-Гаят закрыл свои глаза, чтобы не
видеть неотвратимого. Человек у парапета этого сделать не мог.
Поэтому, когда позади раздались шаги, он не стал медлить, не стал
оборачиваться, просто произнес:
- Так что же было дальше в том апокрифе, учитель?
За его спиной зашелестел разворачиваемый листок пергамента, но
пришедший не стал ничего писать. Все было уже написано, оставалось прочесть,
и Эллильсар стал читать.
"Змий согласился с предложением Бога, но не смирился со своей
участью. Когда оказалось, что его язык лжив, он приказал себе замолчать
навеки, но это было больно - не общаться с другими. Тогда Змий придумал
письменность и язык жестов, которым теперь пользуются увечные люди.
Раз в сто лет он пытался умереть, но неизменно терпел поражение, ибо
убийца его должен был встретить не покорную жертву, но мастера боевого
искусства, а более великого, чем Дьявол, во владении оружием не было на всей
земле. И тогда он решил найти и вырастить ученика, который превзойдет его в
этом. Мешало одно - предмет, в котором сосредоточено мировое зло, предмет,
от которого невозможно избавиться. Но оказалось возможным на время передать
предмет другому - и Дьявол сделал это. У него было мало времени - предмет
рано или поздно сводит с ума обладателя, если этот обладатель обыкновенный
человек; только Змий способен долгое время выдерживать соседство с оной
вещью. Он торопился..."
Фраза была оборвана, и Эллильсар понял - один из них допишет сегодня
эту рукопись до конца. Те несколько дней, в течение которых он добирался до
Зенхарда, принц - теперь уже Король - много думал о всем происходящем. О
том, например, что если из мира вдруг исчезнет Дьявол, как олицетворение
Зла, то, не исключено, не станет и Бога, который по своей воле стал
олицетворением Добра - ведь белое становится белым только тогда, когда
существует черное. В противном случае пропадает само понятие белого... И еще
думал о Таллибе - странном спутнике своего немого учителя, существе, которое
так и останется непонятым. Человек ли он? Демон? Или земное олицетворение
Тха-Гаята, младшего брата Змия, о котором так мало сказано в Священной Книге
Распятого? И что же написано на клинке, который подарил ему учитель в день
совершеннолетия?
Видимо, последнюю фразу Эллильсар сказал вслух. Высокий человек с
проседью в черных волосах, протянул ему еще один лист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22