Уж если у него появилась причина не любить ее, он
должен был в своей нелюбви дойти до ненависти. А всего вероятней, вместе с
партией он возненавидел и весь мир. Назовем его маниакально-депрессивным
типом, просто так, в качестве ярлыка... Для Дэниела Уолкера в жизни нет
полутонов - либо все черное, либо все белое. Вчера я дважды побывал в
офисе партии. Уолкер сказал мне нечто такое, что было признано ошибочным
уже к моему второму визиту. Келлер за это его отчитал. Дух Уолкера
метнулся в другую сторону. За такую добросовестную службу - удар по
зубам...
- Билл? Его отчитал Билл?
- Да. Поговорил с ним по телефону. Потом, уже по пути к выходу
довелось встретить Уолкера после этого разговора. Он был словно из-за угла
мешком трахнутый. Дальше... Прошлым вечером обиженный судьбою Уолкер и
пьяный в стельку доктор Ходдинг о чем-то совещались. Я сам видел их среди
милых игрушечных солдатиков, у Макса. Затем Уолкер оказался в лаборатории
Ходдинга и взял там...
Я замолк, потому что загорелое лицо Абрахама стало белее
свежевыпавшего снега. Он чуть не выронил стакан из рук.
- Я могу только догадываться, - сказал я. - Это новый вирус?
Ему удалось-таки поставить стакан на пол.
- Новый, прошептал он. - Может распространяться через воздух. - Он
справился с голосом, но зачастил: - Неограниченная жизнеспособность, и
никаких защитных механизмов в человеческом... нет-нет!.. в организме
любого млекопитающего... Все это бормотал доктор Ходдинг, когда... ну,
когда мистер Николас дал ему снотворное... Это уже после вашего ухода...
Но, бедняга, он не полностью отключился, начал бормотать и метаться по
кровати... уже после того, как мистер Николас ушел наверх и оставил меня с
ним. Любое млекопитающее - это не только мы, Бен... Уилл... это все.
Средство распространения тоже... какая-то мерзость, похожая на пыльцу...
зеленая...
- Помедленнее, мальчик. Уолкер взял это?
- Да.
- Инфекционно опасное, разумеется.
- Через органы дыхания. Ходдинг постоянно бормотал о своих обезьянах
и хомяках, повторял: "Макаки-резус - восемьдесят пять процентов". Я не
знаю, означает ли это смертность. Думаю, да. Нейротоксин. Достигает
нервной системы через органы дыхания. И спинной паралич...
- А Уолкер?
- Сегодня днем эта мерзость была у него. Я оставался с Ходдингом...
несколько часов, думаю... грыз ногти, не зная, что делать. Билл вернулся
рано, в три. Ходдинг тогда уже крепко заснул. Билл поднялся к Максу. Я
увязался следом, ему, кажется, это не очень понравилось. Они были в саду
на крыше. Сенатор Гэлт трепался о какой-то ерунде, Макс прикидывался,
будто слушает. Там была Мириам. И этот сопляк Питер Фрай. И мистер
Николас... - Абрахам, дрожа, потянулся к выпивке, но не взял ее. - Николас
развалился в кресле, которое было способно выдержать его. Боже, что за
прекрасный день! Тепло... Не думаю, что Гэлт и Фрай знали, что Уолкер там,
в пентхаусе. Я заметил, что Мириам чем-то обеспокоена, улучил минутку и
поинтересовался причиной. Она начала говорить что-то насчет выпившего
Уолкера, но тут он сам появился и бросился к парапету. Никто не сумел
остановить его, да никто и не пытался. Он стоял на парапете с этой... с
этой чертовой пробиркой, в которой был зеленый порошок. Замахнулся ею на
нас. Завопил: "Передается по воздуху! Передается по воздуху!" Это была не
бессвязная речь. Он хохотал, как сумасшедший, но слова были понятны. Он
бросил пробирку на Эспланаду... Она должна была разлететься вдребезги,
вряд ли нашли бы даже пробку. А потом он сам последовал за нею. Но не
прыгнул. Как будто собрался улететь, как будто думал, что умеет летать.
Макс... У Макса началось что-то вроде припадка. Наверное, сердце. Побелел
и согнулся. Думаю, о нем позаботилась Мириам. Мистер Николас сказал:
"Уберите отсюда ребенка!" И Билл заставил меня спуститься. Полиции я уже
не увидел. Остальные могли договориться и промолчать о том, что я там был.
Не знаю, почему это их так беспокоило. Полиция, думаю, не узнала даже о
том, что там был Билл. Он остался со мной, сидел два часа, до тех пор,
пока кто-то не позвонил от Макса. Тогда он вернулся туда, а я... а я...
- А ты отправился ко мне. Они знают, что ты здесь?
- Сомневаюсь. Я просто вышел, никого не встретил.
Он все еще не мог справиться с выпивкой: зубы стучали о стакан.
- Ты порвал с ними, Абрахам?
Он выкрикнул:
- Боже! У меня были все возможности спросить себя, чем закончит
политическая партия, которая платит человеку за то, чтобы он исследовал...
обнаружил... Я понимал! Я должен был знать, но не обращал внимания. Просто
кое-какие важные теоретические исследования, говорил Билл... да, именно
что-то подобное сказал мне Билл, когда я поинтересовался...
- Успокойся, мальчик! Вероятно, так считал и сам Ходдинг, по крайней
мере, когда все началось. Он привык быть хорошим ученым. Где-то, возможно,
эмоциональный ущерб, зато со сверхразвитой способностью быть ребенком во
всем, не относящимся к области его научных интересов...
- Но почему я... почему мне...
- Почему бы тебе не поспать?
Затем он заговорил о том, что и мне он доставляет одни лишь
неприятности. Не стану воспроизводить эту часть разговора. Там была масса
вопросов, на которые у меня не было ответов. "Развалившийся в кресле"
Николас, разумеется, должен был знать, что за штуку раздобыл в лаборатории
Уолкер. Макс, возможно, и не знал, пока не стало слишком поздно.
Безусловно, Макс и Николас совместными усилиями могли бы справиться с
Уолкером и отобрать у него пробирку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89