…
Наступает самый тяжелый момент в этом застолье – когда мать говорит мне с укором:
– Да ведь ты ничего не ел!
– Проклятое курево, – виновато бормочу я. – Сегодня малость перестарался, ничего не поделаешь – нет у меня никакого аппетита.
Мать горестно разводит руками, и, чтобы как-то переключить ее внимание, я говорю ей перед уходом:
– Оставил тебе немного денег на этажерке.
– Последние два месяца ты подсовываешь деньги под дверь! – напоминает мать. – Неужто тебе не хочется со мной повидаться?
– Да я тут прохожу так поздно, – оправдываюсь я как всегда. – Не будить же тебя среди ночи.
В редакции Янков уже на стреме. У него спортивный вид, лицо напряжено – совсем как у спринтера перед стартом. Это объясняется тем, что, как он сам меня информирует, в любую минуту может вызвать Главный. Дня не проходит, чтобы Янков не побывал у Главного, и, хотя это стало для него привычным, всякий раз, когда ему предстоит идти к шефу, он цепенеет: поди знай, зачем тебя требует начальство. Что касается его спортивного вида, то это продиктовано модой. Когда мода на джинсовую небрежность только еще пробивала себе дорогу, Янков с упреком поглядывал на синие раструбы моих брюк, теперь же он озадачен моим строго официальным костюмом и белой сорочкой с галстуком. Бедняга явно сбит с толку этой мешаниной вкусов и безвкусицы, именуемой «модными тенденциями». И заботит его не столько мода, сколько вечный вопрос: а что скажут люди?
На общем фоне моих будней Янков смотрится как некое невыразительное пятно. Он напоминает статистов, которые окружают в фильме главного героя, заполняя пустоту вокруг него, но зритель их вряд ли замечает. Так вот и я почти не замечаю его, хотя каждый день мы вместе и мое служебное положение в значительной мере зависит от него. Похоже, сам того не желая, я следую совету Петко, который доказывал: надо выработать в себе привычку смотреть сквозь пальцы на людей, которые могут тебе напакостить. А мой непосредственный начальник на такое способен. Не потому, что он желает мне зла – просто под каждый удар, направленный непосредственно на него, он для удобства норовит подставить меня.
Когда мы переступаем порог кабинета, шеф смотрит на нас с холодным недоумением, главным образом на меня. Но и на Янкова тоже, что может означать: а этого ты зачем притащил?
– Мы пришли вместе, потому что Павлов непосредственно занимается этим делом, – торопится объяснить Янков.
– Ладно, садитесь, – кивает Главный, окидывая недовольным взглядом куртку и пуловер моего спутника.
Если бы я гак вот вырядился, он, наверное, сказал бы: «Ты не мог приличней одеться?», но Янкову Главный ничего не говорит. Не знаю, чем это объяснить, только шеф определенно недолюбливает меня, хотя я смотрю на него почти как на родственника, ибо габаритами он напоминает мне мою родную матушку, а необыкновенной способностью впадать в притворную истерику – мою тетку. Старая школа, а вот поди ж ты: между ним и Несси нет ничего общего. Рядом с ним Несси показался бы просто-таки удалым молодцем.
– Так что там происходит с трубами? – спрашивает Главный, заняв по отношению к нам фронтальную позицию.
Иные начальники, желая лишний раз подчеркнуть свое превосходство, заставляют посетителя сидеть на неудобном стуле. А вот наш, будучи более гуманным, позволяет тебе потонуть в кожаном кресле, а сам торчит у тебя над головой. Словно памятник какому-то древнему римлянину – грузный, монументальный.
– Несколько месяцев назад мы командировали туда Павлова, – рапортует Янков. – Не знаю, помните ли вы об этом…
– Давайте не будем пускаться в воспоминания, – перебивает шеф, как бы защищаясь от удара пухлой ладонью. – Что дала проверка?
И так как Янков отфутболивает вопрос мне, я начинаю докладывать:
– Большинство приведенных в письме фактов подтвердилось.
Затем перечисляю важнейшие из этих фактов.
– Л где материал? – спрашивает Главный.
– Какой материал? – прикидываюсь я дурачком.
– Твой, наш – тот, который ознакомит общественность с выявленными безобразиями! – сердито поясняет шеф.
Когда Главный вот так злится, даже когда он взрывается, он не очень опасен. Но разве узнаешь, что на него найдет в следующую секунду?
– Кое-что надо проверить дополнительно, – скромно говорю я.
– Раз надо, то почему бы тебе этим не заняться?
– Я занимаюсь.
– И до каких пор ты собираешься этим заниматься? – Он поворачивается к столу и, схватив короткими толстыми пальцами какую-то бумагу, начинает размахивать ею у меня перед глазами: – Люди шлют новые письма, и на сей раз лично мне: почему про нас забыли, год кончается полным провалом, как можно так относиться к подобным ненор-мальностям? Что я должен им отвечать? – И, поскольку я молчу, Главный теряет терпение: – Ты, как видно, на работе не надрываешься…
– Сказал же: я работаю. Хотя и не вижу особого смысла.
– Не видишь смысла?
– Если так дело пойдет, то может случиться, что опять не окажется виноватых.
– Вот как? И на «Ударнике» тоже?
– И на «Ударнике». Я был там, собрал необходимую документацию. Нельзя сказать, что они ни в чем не виноваты, но если вникнуть в существо вопроса, то ответственность за создавшееся положение ложится не на них.
– То есть как?
– Трубы, о которых идет речь, нестандартны. Чтобы производить стандартные, надо было бы построить два новых цеха. Их спроектировали и построили без учета длины и диаметра труб, так что цеха есть, а толку от них никакого. И тут уж вина не «Ударника», а проектировщиков. «Ударник» не несет ответственности и за то, что его не обеспечили материалом для производства труб…
– Да им поставили свыше пятисот тонн металла!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133