Такова в общих чертах схема - очень
простая, если абстрагироваться от наигранных чувств и страстей,
рассчитанных на то, чтобы сбить с толку".
"Пусть даже так, Боев и фронтальную атаку сумел выдержать, и эти два
выхода его не соблазнили", - не утерпел Борислав.
"Верно, - спокойно подтверждает мой бывший шеф. - Боев обошел все три
западни, но угодил в четвертую! В западню "Тодоров".
"А как могло быть иначе? Его затем и послали, чтоб он вошел в контакт
с Тодоровым. Ведь это же коронный номер Сеймура: ставит ловушку там, куда
наверняка придет наш человек".
"Борислав, потом выскажешься", - останавливает его генерал.
"Почему, пусть говорит! - великодушно соглашается мой бывший шеф. -
Это дает мне возможность с ходу опрокинуть его доводы. Получается так, что
поставленная перед Боевым задача с самого начала была обречена на
провал..."
Я порываюсь возразить, да и оппонент мой замолкает с явным намерением
предоставить мне слово, однако я отказываюсь говорить, и он продолжает:
"Обеспечение встречи с Тодоровым да и сама встреча проведены успешно.
Это главная удача в действиях Боева. И тем обиднее, что мы тут же
натыкаемся на серьезный просчет. Нечего нам впадать в какой-то фатализм
перед этим самым "коронным номером", а лучше разобраться, какими своими
ошибками мы способствовали тому, чтоб этот "номер" прошел".
На секунду задумавшись, мой бывший шеф поднимает вверх указательный
палец.
"Во-первых, Боев до смерти напугал Тодорова возможной карой. Это
грубая ошибка. Во-вторых, - к указательному пальцу присоединяется средний,
- категорическое требование, чтобы Тодоров возвратил деньги. Боев тут явно
перестарался. В-третьих, - к двум пальцам присоединяется безымянный, -
легкомысленно отнесся к подготовке своего отступления - самая серьезная
ошибка".
"А нельзя поконкретнее о последнем?" - спрашиваю.
"Ну что ж, пожалуйста; уже до встречи с Тодоровым у тебя в кармане
должен был лежать билет на самолет, чтобы на другой же день ты мог уехать.
Либо, что одно и тоже, ты должен был отложить встречу с Тодоровым до
следующего дня и, передав пленку связному, в тот же вечер уехать поездом.
Короче говоря, пока Тодоров информировал Сеймура о твоем посещении и
консультировался с ним, ты уже был бы для них недосягаем".
Борислав порывается что-то сказать, но, встретив укоризненный взгляд
генерала, достает из кармана янтарный мундштук и засовывает его в рот.
Между нами будь сказано, Борислав давно пытается бросить курить и, чтобы
как-то обмануть себя, прибегает к помощи этого мундштука. Правда, в
присутствии начальства он старается этого не делать - генерал как-то
заметил ему: "Этот твой мундштук напоминает мне пустышку, которой мать
обманывает ребенка".
Назвав три основные ошибки, мой бывший шеф переходит к
второстепенным: мой вечерний рейд на вокзал, когда меня выследили люди
Сеймура, и то, что я оставил портфель в камере хранения. Мой оппонент не
может удержаться, чтобы не назвать эти мои действия авантюризмом. Однако
со свойственной ему объективностью он оценивает на четыре с плюсом мою
смекалку в части использования двух мансард и делает небольшое заключение:
Боев проявил, как всегда, лучшие свои качества, но, к сожалению, не сумел
преодолеть некоторых присущих ему слабостей.
Теперь слово предоставляется Бориславу, которому не терпится разбить
в пух и прах аргументы моего бывшего шефа, и не потому, что имеет что-то
против него, а потому, что сам он мыслит и действует так же, как я. И что
характерно - мы с Бориславом никогда не работали вместе, однако, несмотря
на это, наши взгляды настолько совпадают, что мой бывший шеф порой не
может не съехидничать:
"В целях экономии времени было бы вполне достаточно высказаться
одному из вас..."
Борислав, так же как и я, в преамбулах не шибко силен, поэтому он
жмет на психологическую сторону:
"Тут говорилось, что не следовало пугать Тодорова. А где гарантия,
что он отдал бы пленку, если бы его не припугнули как следует? Такой
гарантии, разумеется, нет. А это практически означает, что главное-то
могло быть и не достигнуто. В чем же тогда ошибка? Либо операция
выполняется, пусть с несколько неприятными последствиями для самого Боева,
либо она терпит провал из-за перестраховки". Хотя в конце его речи
применяется безличная форма, Борислав явно имеет в виду моего бывшего
шефа. Но шеф невозмутим.
"Что касается поставленного перед Тодоровым условия о возврате
долларов, то, как мне кажется, тут Боев действительно перестарался, -
продолжает Борислав. - Я только не могу понять, что бы изменилось, если бы
Боев не поставил этого условия. Изрядно напуганный, а на него следовало
нагнать страху, Тодоров все равно обратился бы к своим покровителям, так
что о долларах толковать нечего. Говорилось здесь, что Боев не обеспечил
себе возможности отступления. А как он мог его обеспечить? Уехать на
следующий же день, увезя в кармане пленку, подвергнув риску не только
себя, но и негативы? Или отложить встречу с Тодоровым, поставив под
сомнение возможность этой встречи? Надо же учитывать, что при известных
обстоятельствах встречи устраиваются не тогда, когда тебе хочется, а когда
это возможно. И если уж говорить об авантюризме, то это и есть авантюризм
чистой воды: отказаться от встречи под тем предлогом, что ты к ней еще не
готов".
"По-твоему, выходит, что в действиях Боева не было никаких ошибок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93