— Будем надеяться, что это к добру... — неуверенно говорю в ответ.
— Если не к добру, то и не к беде. В общем, мне бы хотелось увидеться с тобой еще раз, прежде чем ты уедешь.
— Это проще простого. .
— В таком случае говори, где и когда.
— В восемь вечера. На том же месте.
— Вроде женский голос, — роняет Борислав, когда я кладу трубку.
— Маргарита... Интересно, как она могла узнать мой служебный телефон? — произношу я, уставившись на него строгим взглядом.
— Нечего так на меня глазеть... Конечно же от меня. Попалась мне навстречу позавчера, спросила, я и назвал ей. Надеюсь, я не выдал государственной тайны.
— Служебный телефон предназначен для служебных целей, — сухо напоминаю собеседнику.
— Но послушай, Эмиль, ты ж понимаешь, раз женщина принялась тебя искать, значит, непременно найдет...
— Ладно, оставим это. Пойди лучше проверь, готов ли материал.
Борислав выходит, но вскоре возвращается и говорит, что нас ждут. Идем в просмотровый зал, где застаем двух техников.
— Что пускать раньше: звукозапись или кинопленку? — спрашивает старший техник.
— Придерживайтесь хронологии, — предлагаю я.
— Дело в том, что начало и конец засняты, а середина записана, — объясняет тот.
— Тогда давайте сперва послушаем, а потом будем смотреть, — подает голос Борислав.
Я пожимаю плечами. В конце концов, какая разница. Мы с Бориславом дилетанты в этих технических методах. И все же нас очень злит, когда материал нам подают кусками да еще вперемешку.
Техник подходит к столику, на котором стоит магнитофон, и вносит ясность:
— По сути дела, на первой кинопленке заснято лишь одно действие: Боян влезает через окно в комнату Анны. Комната на втором этаже. Анна бросает ему веревку, и он при помощи этой веревки взбирается на второй этаж виллы.
— Ясно. Давай послушаем дальнейшее.
Техник пускает магнитофон, и после непродолжительного шипения в зале звенит девичий голос:
— Ты настоящий альпинист!
— Ты не боишься разбудить отца? — слышится голос парня, не столь громкий и менее задорный.
— Говоря между нами, сюда отец никогда не приходит, если догадывается, что ко мне кто-то пришел, — успокаивает его Анна.
— Тогда зачем же ты меня заставила лазить, как обезьяну?
— Чтоб испытать тебя, — смеется девушка. — В прошлом году я так разыграла одного мальчика, обхохочешься. «Если, — говорю, — отец дознается, что ты у меня, он тебя прикончит...» И представь себе, этот пижон вообще не рискнул прийти, не то чтоб лазить по веревке. Терпеть не могу трусов...
— Ясно. А сколько примерно народу лазило к тебе по веревке?
— Только ты един... На того олуха я, правда, тоже рассчитывала... А если парень так себе, зачем мне его испытывать? Такого я впускаю прямо через главный вход.
— Ага, значит, там валят толпой?
— Уж прямо толпой!.. Надеюсь, ты не станешь затевать скандал из-за нескольких глупых историй... Хотя мне это было бы по душе.
— Я не ревнивый.
— В самом деле? Жалко.
— Я хочу сказать, что до сих пор не был ревнив. Потому что не любил. Может, потом и стану ревновать, не знаю.
— Значит, я должна вызвать у тебя ревность? Вскружить тебе голову, заставить тебя бредить мной, сходить с ума, забыть все на свете и... что еще? Скажи, дорогой, как мне тебя лучше охмурить?
— Есть один рецепт, — отвечает парень. — Во-первых...
Короткая пауза.
— Я вся превратилась в слух! — восклицает девушка. — Во-первых?
— Во-первых, перестань кривляться. Опять непродолжительная пауза.
— А мне так хотелось повалять дурака, — с легким вздохом заявляет Анна.
Голоса обрываются, слышно мягкое шуршание пленки.
— Очередная запись сделана сорок минут спустя, — со служебной педантичностью поясняет техник.
— Что-то вроде многоточия в любовных романах, — вставляет Борислав.
Техник предупредительно поднимает руку — слышится голос Бояна:
— Хочешь глотнуть коньяку?
— Милый ты мой... Ты не только бесстрашный, но и сообразительный, — замечает Анна.
— Разыгрываешь меня.
— Радуйся. Если бы я заговорила всерьез, тебе бы несдобровать. Серьезные дела, как тебе известно, обычно кончаются женитьбой и вообще паршиво.
Вероятно, девушка отведала предложенного напитка, так как говорит:
— Чудесная вещь... И чуть позже:
— Скажи, милый, ты не подсыпал сюда наркотика, чтобы сделать мне сюрприз?
— До сюрпризов пока дело не дошло, — отвечает Боян.
Техник нажимает на кнопку магнитофона и поясняет:
— Звукозапись на.этом кончается. Второй кусок кинопленки заснят двадцатью минутами позже.
Другой техник гасит свет и пускает кинопроектор. На экране виден фасад кокетливой двухэтажной виллы, вырисовывающейся среди зеленой листвы.
— Снимали на инфрапленку, вот почему изображение такое ясное, — предупреждает техник. — Учтите, что ночь была очень темная.
В окне второго этажа появляется Анна. Она вкрадчиво озирается, словно совершает какое-то таинственное действие, и бросает вниз конец веревки. Внизу, между деревьями, появляется Боян. Ловкими движениями, едва касаясь ногами стены, он поднимается вверх и через окно влезает в комнату.
По экрану пробегают какие-то черточки — поврежденная пленка. Снова виден фасад виллы.
— Это уже вторая часть, — говорит техник.
Теперь альпинист демонстрирует свое мастерство, не прибегая к помощи веревки. Боян залезает на подоконник, цепляется руками за балкончик мансарды и несколькими ловкими движениями добирается до входной двери, что-то достает из кармана и, судя по всему, орудует отмычкой. Наконец дверь открывается, Боян исчезает в темном помещении мансарды и закрывает за собой дверь.
Возвращение нашего героя через балкон в комнату Анны прокручивать в качестве эпилога не стали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51