Они оба были белыми. Ослепительно белыми. Элегантный и ослепительный,
этот цвет резал глаза даже в полумраке задымленной таверны.
Женщина стояла широко расставив ноги в высоких кожаных сапогах белого
цвета. Белая туника из тонкого полотна опускалась до середины бедер.
Поверх нее была надета подпоясанная сверкающая кольчуга. Тяжелый белый
плащ, отороченный черным и красным, свисал с прямых плеч. Отполированный
до зеркального блеска небольшой щит с изображением бычьей головы небрежно
свисал с левого предплечья. На запястье правой руки висела на ремне
небольшая булава с рукояткой бледно-серого цвета и с блестящим
набалдашником наверху, словно сделанного из куска самородного серебра.
Светлые волосы обрамляли лицо незнакомки словно капюшон, свободно ниспадая
на спину. На ней был надет треугольной формы брелок - алый рубин в оправе,
усеянной ониксами. Женщина была очень красива, но бесстрастным выражением
лица походила скорее на мраморную статую, чем на живого человека. Она была
высокого роста, но ее величественная неподвижность делала ее еще выше.
Темные глаза, в которых не видно было даже зрачков, время от времени
вспыхивали сверхъестественным сиянием. Глаза смотрели в пустоту и,
казалось, ничего не видели.
Глаза пса, напротив, казалось, видели всех сразу и каждого в
отдельности. Они были неестественно прозрачны и слегка раскосы, но
пронизывали каждого буквально насквозь. Это был огромный пес, белый как
снег, который стоял, низко пригнув лобастую голову, как делают волки.
- Я ищу Кевина из Кингсенда, - произнесла женщина в мертвенной
тишине. Ее голос, как и лицо, ничего не выражал, но был чист и прозрачен,
как звук серебряного рожка.
Ни один человек не пошевелился.
Ее рассеянный взгляд словно нехотя обежал зал и остановился на
Кевине. У Кевина от этого взгляда по коже побежали мурашки, и он осознал,
что продолжает стоять вполоборота к двери, причем его тесак оказался в
довольно неудобном положении. В случае необходимости выхватить его было бы
нелегко.
- Вот он, - женщина утвердительно качнула головой.
Взгляды всех присутствующих немедленно обратились к Кевину. Он мигнул
и повернулся к остальным.
- Разве на мне что-нибудь написано? - спросил он у Бестиана и, не
получив ответа, повернулся к женщине: - Да, это я.
Женщина сделала несколько шагов и оказалась возле стола. Пес следовал
за ней.
- Мое имя - Альбина, - она сделала ударение на первом слоге. - Я -
Приоресса Баалаба-мстителя. Я должна участвовать в вашем походе против сил
зла.
Балак завозился на скамье и проворчал:
- Это секрет, однако.
- Я дала страшный обет, - продолжал звенящий голос, - с тобой, перед
тобой, позади тебя, рядом с тобой - я стану сражаться с этим злом, ибо
Баалаб избрал меня для этого и дал мне необходимую решимость. Баалаб
истинно говорит, что "либо живешь в добре, либо умрешь во зле!" Я - всего
лишь жалкий инструмент его ужасной воли!
По комнате пронесся легкий шелест, словно все одновременно вздохнули.
Кевин поднял ладонь, чтобы остановить ее:
- Не могли бы мы поговорить об этом чуть позже? В казармах Стражи
завтра утром?
По женщина как будто не слышала его:
- Я обладаю такими способностями и повелеваю такими силами, которые
могут помочь тебе. Я умею распознать зло и его коварные ловушки, какими бы
они ни были. Я умею лечить раны и болезни, я могу снимать и наводить
порчу. Я могу благословить, а могу проклясть. И... - тут она подняла вверх
руку, - с могучей помощью великого Баалаба я могу при помощи заклятая
оживлять мертвых!
Некоторое время в таверне стояла гробовая тишина. Затем, словно
последнее из перечисленных заклятий внезапно сработало, неподвижно
сидевшие посетители таверны вскочили. Сначала несколько отважных
храбрецов, отшвырнув стулья, бросились к дверям, а за ними, словно горный
обвал, сметая все на своем пути, ринулись все остальные. Перевернутые
стулья и скамьи, опрокинутые столы, сброшенная на пол посуда и утварь, -
казалось, здесь пронесся смерч или ураган. В дверях, выходивших на улицу и
на аллею, образовалась свалка, так как они вдруг оказались слишком узкими.
Никто не осмеливался заговорить - люди только старательно сопели и
бранились вполголоса, прокладывая себе путь наружу.
В таверне остались только Кевин, Балак, Бестиан и Слит, да еще двое
оцепеневших от ужаса фермеров, которые сидели в углу и путь отступления
которым теперь был отрезан. Кевин внезапно понял, что разглядывает
незнакомку, широко раскрыв рот. Смутившись, он немедленно его закрыл. Из
задней комнаты показался хозяин таверны, вытиравший грязным фартуком руки.
Его лицо налилось пунцовой краской гнева, а сам он был огромен -
совершенно одинаков в высоту и в ширину.
- Ваш приход обошелся мне в кругленькую сумму, ваша милость, - начал
он решительно, однако по мере того как он приближался, он шагал все
медленнее, а пыл его угасал. Альбина разглядывала его совершенно
равнодушно, в то время как пес слегка зарычал. Хозяин таверны остановился
и нервно облизал губы, беспомощно оглядываясь на всю четверку, словно в
поисках поддержки.
- Я пришла сюда по воле Баалаба, - сказала Альбина, - но если это
потревожило твоих покупателей и нанесло тебе ущерб, то этот ущерб я
обязана возместить.
С этими словами она отвязала от пояса кошелек из белой кожи, достала
из него несколько монет и протянула трактирщику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114