На полу лежал пожилой худой человек. Тяготы жизни наложили на него свою печать. Этот человек всю свою жизнь прожил в соответствии с верованиями предков, так ни разу и не удосужившись задуматься над чем-нибудь самостоятельно.
И вот теперь он лежал здесь, тяжело дыша, его лицо посинело от недостатка кислорода. Жизнь оставляла его, но он изо всех сил пытался сохранить остатки замутненного сознания, потому что, согласно его верованиям, путешествие в мир иной будет легче, если на помощь ему придет обученный Лама.
Он взглянул вверх, и на его помертвевшем лице появилось некое подобие – легкая тень – удовольствия от сознания того, что Лама уже здесь.
Лама присел возле умирающего и положил руки ему на виски, шепча слова утешения. За его спиной юный прислужник быстро доставал из сумки сосуды для благовоний и сами благовония. Затем он достал из мешочка трут, кремень и кресало, умело высек искру на трут и раздул пламя, чтобы в любой момент можно было зажечь благовония, когда наступит необходимость это сделать. Он с презрением относился к более легкому методу зажигания благовоний. Нет, он не станет прикасаться ими к огню оплывшей масляной лампы, это свидетельствовало бы о бездумном отношении к благовониям и неуважении к ритуалу. Он зажжет благовония традиционным методом, ведь он, честолюбивый молодой человек, и сам надеялся когда-нибудь стать ламой.
Лама, сидевший на полу у постели умирающего, кивнул прислужнику, и тот зажег первую палочку благовоний. Огонь лизнул кончик палочки, но когда он разгорелся, мальчик потушил его, и палочка задымилась. Лама переместил руки на голову больного и произнес: «О дух, собирающийся покинуть свой сосуд из плоти, мы зажигаем первую благовонную палочку, чтобы привлечь твое внимание, чтобы в пути у тебя было руководство, чтобы тебе было легче миновать опасности, которые рисует тебе твое воображение».
На лице у умирающего появилось странное выражение покоя и умиротворения. Теперь оно было покрыто потом, блестящей влагой, предсмертной испариной. Лама крепко обхватил его голову руками и незаметно кивнул прислужнику. Юноша снова наклонился и зажег вторую благовонную палочку, снова погасил огонь, и от второй палочки поднялась тоненькая струйка дыма.
– О дух, собирающийся отбыть в Высшую Реальность, Истинную Жизнь, которая выше этой жизни, время твоего освобождения настало. Приготовься неуклонно удерживать свое внимание на моих словах, даже когда покинешь земное тело, ибо у меня есть много чего тебе сказать. Будь внимателен.
Лама снова наклонился и положил руки с переплетенными пальцами на темя умирающего. Затрудненное дыхание того было очень неровным и хриплым. Грудь высоко вздымалась и опадала. Внезапно он резко и коротко вздохнул, почти кашлянул, и его тело стало изгибаться дугой, пока не застыло в воздухе, опираясь только на затылок и пятки. Этот лук из костей и плоти застыл на мгновенье, которое могло показаться вечностью. Потом внезапно тело сильно дернулось вверх, так что даже оторвалось от земли на дюйм или два, и рухнуло вниз, осев, как небрежно брошенный полупустой мешок с пшеницей. Последний глоток воздуха с хрипом покинул легкие, по телу пробежала судорога, и оно застыло в неподвижности, но изнутри продолжали доноситься звуки, бульканье жидкостей, урчание органов, похрустывание суставов.
Лама вновь кивнул прислужнику. Тот был настороже и сразу же зажег третью благовонную палочку. Еще одна струйка дыма, извиваясь, устремилась к потолку.
– Дух, ныне освобожденный из подверженного страданиям тела, будь внимателен, прежде чем ты отправишься в путешествие, будь внимателен, ибо из-за твоих ложных знаний и пустого воображения ты расставил себе ловушки, которые будут препятствовать тебе и осложнять твое путешествие. Будь внимателен, ибо я опишу тебе шаги, которые ты должен совершить, и путь, по которому ты должен следовать. Будь внимателен.
А за окнами маленькой комнаты уже просыпался утренний ветерок, потому что скупое тепло первых солнечных лучей, перебравшихся через горы, потревожило холод долгой ночи. Потоки едва прогретого воздуха подымали с холодной земли клубы пыли; они кружили и с шуршанием бились о промасленную ткань окон до тех пор, пока бедной женщине, стоявшей у двери, не стало казаться, что это скребутся демоны, пытаясь завладеть ее умершим мужем.
Ее поразила огромность происходящего. Она только что была замужем за живым человеком, который годами ее обеспечивал, придавал ее жизни надежность, защищал, а в следующий миг он был уже мертв, мертв! И его мертвое тело лежало на земляном полу их комнаты. Она думала о том, что же теперь с ней будет. Теперь у нее не было никого, кроме сына, но он еще слишком мал, чтобы работать и зарабатывать деньги, а она страдала от недуга, который иногда поражает женщин, если им некому оказать помощь при родах. Она еле ходила с тех пор, как у нее родился сын. Лама встал на колени у тела, закрыл мертвецу глаза и положил на веки по камешку, чтобы они не открылись. Он подвязал подбородок, затянув узел на макушке и зафиксировав таким образом нижнюю челюсть, чтобы рот оставался закрытым. Затем по его знаку прислужник зажег четвертую палочку. Теперь в камине горело четыре ароматические палочки, их дымок поднимался к потолку почти прямыми линиями, которые, казалось, были нарисованы серо-голубым мелом, такими они были ровными и неподвижными в душной комнате, куда не мог пробраться сквозняк. Лама снова заговорил.
– О дух, покинувший тело, лежащее перед нами, четвертая палочка была зажжена, чтобы привлечь твое внимание и удержать тебя здесь, пока я буду говорить, пока не расскажу тебе о том, что ты встретишь на своем пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67