И мы направились в главный зал галереи, широкий круглый зал с грязно-
белыми керамическими стенами и ячеистым куполом из зеркального
бронзового стекла. От моего дискомфорта не осталось следа, в толпе я
чувствовал себя тепло и уютно. В зале было сотни четыре броско и
элегантно одетых посетителей, почти все, за редким исключением - люди.
Из прочих рас я заметил одного лодинита, трех рамориан, двух
моллютейцев, тройку пернатых существ из скопления Квинелл, и канфорита,
надменно стоявшего в дальнем углу, сложив серые кожистые руки на узкой
груди. Сверкающие хрустальные медали говорили о том, что он - один из
уцелевших участников двух вооруженных восстаний против человеческой
Олигархии.
Тай Чонг, не выпуская моей руки, повела меня по залу, представляя своим
многочисленным друзьям и знакомым (я сдержанно обращался к ним на
Учтиво-Дипломатическом диалекте, и их, похоже, забавляла его
внушительная неопределенность). Подошел Гектор Рейберн, щеголь в
лоснящемся вечернем костюме.
- Я вижу, вы нашли его, мадам Чонг, - сказал он вместо приветствия.
- Эти мерзавцы у парадных дверей устроили вход "Только Для Людей",
- заявила она, снова начиная сердиться.
Рейберн кивнул.
- Да, я слышал, они весь вечер усложняют инопланетянам жизнь.
- Произошло всего лишь мелкое недоразумение, друг Гектор, -
вмешался я.
- Непростительное нарушение приличий, - сказала Тай Чонг.
- Ну, похоже, неисправимого ущерба они не нанесли, - бросил
Рейберн, не обращая внимания на ярость в глазах Тай Чонг. - Леонардо,
можно отнять у вас несколько минут?
- Конечно, друг Гектор, - я повернулся к Тай Чонг. - Если вы не
возражаете, Достойная Леди?
- Искусство скопления Альбион? - спросила она Рейберна.
- Да.
- Собственно, за этим вы сюда и пришли, - улыбнулась она мне. -
Когда освободитесь, я вас найду.
Рейберн вывел меня из главного зала, и повел по узкому, облицованному
плиткой коридору.
- В ближайшие пару дней с ней будет чертовски трудно ужиться, -
заметил он мимоходом.
- Простите, друг Гектор?
- С мадам Чонг, - объяснил он. - С ней и с ее чертовыми принципами.
Вы знаете, что эти охранники - всего лишь пара болванов, которые не
хотели ничего дурного, я об этом знаю, но ее убедить никому не удастся.
Он помолчал.
- Если бы она так же рьяно защищала своих подчиненных людей! - и
тут же замялся, словно ему стало неловко. - Я не хотел обидеть вас,
естественно.
- Я знаю, что вы не хотели меня обидеть, - осторожно заметил я.
- Она думает, что человеческую природу можно изменить за день, а
это просто невозможно. Когда-нибудь она сунется защищать не того
инопланетянина, или маньяка-убийцу, или кого она там защищает на этой
неделе, и тогда у нее будут настоящие неприятности.
Прежде чем я успел придумать дипломатичный ответ, мы вошли в маленький
прямоугольный зал, вмещавший около пятидесяти полотен и голограмм:
обнаженная натура, портреты, пейзажи, марины, космика, натюрморты, даже
несколько беспредметных работы, выполненных на компьютере с
перцептронным модулем Дурхама-Либерманна.
Рейберн дождался, пока я бегло осмотрю коллекцию.
- У меня есть клиент, готовый вложить большие средства в пару работ
со скопления Альбион, - заговорил он. - Поскольку это ваша область
специализации, я подумал, что вы разрешите мне воспользоваться вашими
знаниями.
- Буду счастлив помочь вам, чем могу, друг Гектор, - ответил я. -
Сколько денег она готова потратить?
- Она - это он, - пояснил Гектор. - Он согласен выложить до
четверти миллиона кредитов. Я отметил пару подходящих произведений у
себя в каталоге, но хотелось бы знать и ваше мнение.
Он смущенно замялся.
- Кроме того, я никогда не был силен в определении подлинности.
Особенно хотелось бы знать, что вы думаете о подлинности работ
Примроуза.
Тут к нему вернулась уверенность.
- Окончательное решение приму я, и я же возьму на себя всю
ответственность. Но все равно хотелось бы узнать и ваше мнение.
- Если вы хотите, чтобы я чем-то помог вам, друг Гектор, то
покорнейше прошу разрешить мне более тщательно осмотреть работы.
Он, похоже, почувствовал себя спокойнее.
- Разумеется. Я вернусь через несколько минут, - и пошел к двери. -
Хочу попробовать денебианского вина, пока все не выпили.
Увидев, как я темнею, он задержался:
- Вы не против? Я имею в виду, мне здесь нечего делать, разве что
торчать рядом и смотреть, как вы работаете.
- Что вы, друг Гектор, - солгал я. - Я не возражаю.
- Отлично. Я так и думал, что все эти рассуждения о том, что
бъйорнны не любят оставаться одни - выдумки мадам Чонг.
Он вышел в коридор, потом в двери снова показалась его голова.
- Так вы не забудете проверить Примроуза?
- Не забуду, друг Гектор, - заверил я.
- Прекрасно. Ну, я ушел.
И он ушел. Я заставил себя сосредоточиться не на своем одиночестве, а
на картинах, и постепенно чувство беззащитной обнаженности отступило
перед полным погружением в работу.
Возраст большинства двухмерных картин был от шестисот лет до тысячи,
хотя одна из них (причем не самая лучшая), вероятно, могла быть написана
около трех тысячелетий тому назад. Большинство голограмм, особенно
стасисные композиции - застывшие электростатические модели - оказались
не старше ста лет, хотя опять же - попалась одна, созданная почти пять
тысяч лет назад, в дни, когда человеческая раса впервые устремилась в
галактику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82