Вихри электрической энергии вместо
грунта, сияющие ионизированные молекулы вместо красок, новые штрихи
молний - и вдруг перед моим потрясенным взором стало приобретать форму
лицо Черной Леди.
В следующее мгновение ее лицо заняло все небо, печальные глаза сияли
светом дальних туманностей, звезды делали белые зубы еще белее, в
волосах, волнующихся темным облаком, мерцали крошечные точки звездной
пыли. Потом начались взрывы, невообразимое высвобождение энергии, и ее
лицо заиграло бликами.
- Невероятно! - воскликнул я.
- Никогда не видел ничего подобного, - добавил Хит благоговейно.
- Рот не получился, - сказал Кобринский и опять повернулся к
машинам. - Если бы удалось поймать выражение губ, так, словно она вот-
вот заговорит...
Он стал регулировать вручную.
- Сколько это продержится? - спросил Венциа.
- Секунд через десять начнет терять цельность, - сказал Кобринский,
нажимая на кнопки и манипулируя векторами. - Проклятие! Все еще не так,
и уже пропадает! Не успеваю регулировать!
- Но оно вовсе не распадается, - заметил Хит.
- Сейчас распадется.
Мы все не отрывали глаз от картины.
- Если на то пошло, я бы сказал, что изображение становится ярче, -
заметил Хит.
Кобринский подошел к окну и смущенно нахмурился, глядя на свое
творение.
- Не понимаю, - сказал он. - Она уже должна гаснуть и исчезать.
- Но она не исчезает.
- Тогда я еще успею дорисовать губы! - взволнованно воскликнул
Кобринский.
Он бросился к машинам и нажал еще несколько кнопок.
- Вышло! - триумфально вскричал он, опять оказываясь с нами у окна.
И действительно, на космическом полотне теперь сияло совершенное во
всех деталях изображение Черной Леди. Она казалась совсем настоящей, и я
поймал себя на том, что уже прислушиваюсь к словам, готовым сорваться с
ее губ.
А потом, так естественно, что лишь через несколько секунд я понял, что
происходит, ее губы шевельнулись.
- Владимир, - прошептала она с небес, и горы содрогнулись. - Иди ко
мне.
- Вы слышали? - спросил Кобринский со сверкающими от возбуждения
глазами.
- Иди ко мне, Владимир, - пропела она, и бункер дрогнул, а машины
жалобно и протестующе взвыли.
- Значит, это все-таки был сон, - пробормотал я ошеломленно, поняв,
что она зовет только Кобринского.
Кобринский, как загипнотизированный, пошел к двери. Венциа схватил его
за руку.
- Нет! - заорал он. - Сначала я задам свой вопрос!
Кобринский шевельнул плечом, и Венциа отлетел в дальний угол.
- И куда вы собрались? - спросил Хит.
- К ней, - невозмутимо ответил Кобринский.
- Если открыть дверь, Венциа умрет - и вы тоже, если не наденете
рукавиц.
- Она не причинит мне вреда, - ответил Кобринский.
- Но ее там нет! - резко произнес Хит. - Вы выйдете в радиоактивную
печь!
- Владимир, - прошептала Черная Леди.
- Она меня зовет.
- Леонардо, скажите же что-нибудь!
- Она не Мать Всего Сущего, - тускло проговорил я, чувствуя легкое
головокружение. - Она всего лишь Черная Леди.
- Что вы несете? - обозлился Хит.
Я повернулся к нему.
- Чего же она хотела от меня? - растерянно спросил я. - Не
понимаю.
- Иди ко мне, Владимир, - шептала Черная Леди.
Кобринский открыл дверь.
- Нет! - вскричал Хит, прыгнув к нему в тщетной попытке остановить.
Он опоздал, и через мгновение сильный порыв ветра захлопнул дверь
снаружи.
Мы оба кинулись смотреть к окну, и к нам присоединился Венциа с
безобразным кровоподтеком на лбу.
Кобринский стоял примерно в пятидесяти ярдах от бункера, молящим жестом
воздев руки к небу - и как раз перед тем, как начала рассеиваться
картина, неизменно печальное выражение на лице Черной Леди растаяло,
вдруг сменившись улыбкой. Я перевел взгляд туда, где стоял Кобринский,
но его не было. Ничего не было.
- Где он? - спросил я озадаченно.
- Исчез, - сказал Хит и смущенно нахмурился. - Во всяком случае,
мне кажется, что он исчез.
- НЕТ! - завопил Венциа, подбегая к двери и распахивая ее. - Вы не
можете уйти! У меня есть вопрос!
- Не выходите, друг Рубен! - закричал я ему вслед. - Когда
Кобринский открыл дверь, вы уже попали под облучение, у вас нет защиты!
Вы умрете!
- Не держите меня! - огрызнулся Венциа, вырвался и побежал туда,
где исчез Кобринский.
- Прошу вас! - он вопил во все горло. - Я должен знать!
- Надо привести его назад, в помещение, - требовал я.
- Пусть кричит и получит ответ, - устало произнес Хит. - Он уже
мертв.
- Но...
В вышине прогремел последний яростный взрыв, и небо снова стало темным.
- Включите счетчик радиации, Леонардо, он сверху на лицевом щитке,
- сказал Хит. - Если его не убила волна последнего взрыва, то в
ближайшие десять секунд он сгорит, как уголь. Мозг у него уже изжарился.
- Я должен был его остановить, - сказал я, выбегая из бункера. - Я
должен ему помочь!
- Ему уже не поможешь, - ответил Хит, но вышел за мной.
Когда мы добежали до Венциа, он был без чувств. Лицо покрылось черными
ожогами, обгорелые волосы дымились, но он еще жил. В конце концов нам
удалось втащить его в бункер и положить на койку Кобринского.
- Можно было с тем же успехом оставить его снаружи, - заметил Хит.
- Когда открываешь дверь в ядерную печь, нечего ждать, что квартира
останется незараженной.
Я взглянул на счетчик радиации, и его показания подтверждали сказанное.
Венциа что-то пробормотал обожженными губами.
- По-моему, он просит воды, - сказал Хит.
- Но вода заражена, - сказал я.
- Все равно дайте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82