— Разве я когда-нибудь советовал тебе сделать зло?— Нет, папа.— И сейчас я тебя не обманываю. Мы — народ, избранный Энкаи. Мы живем на земле, которую Он нам дал. Разве ты не видишь, что мы должны остаться здесь, чтобы выполнить завет Энкаи?— Но я больше никогда не увижу своих друзей! — заплакал младший сын.— Ты найдешь новых друзей.— Где? — крикнул мальчик. — Все ушли!— Прекрати сейчас же! — резко сказал Найкосиаи. — масаи не плачут.Мальчик продолжал всхлипывать, и Найкосиаи посмотрел на свою жену.— Это твоя работа, — сказал он. — Ты его разбаловала.Она пристально посмотрела в его глаза:— Пятилетним мальчикам позволительно плакать.— Только если они не масаи, — ответил он.— Значит, он больше не масаи, и ты не можешь возражать против того, чтобы он отправился со мной.— Я тоже хочу улететь! — крикнул восьмилетний мальчуган и, в свою очередь, выдавил несколько слезинок.Томас Найкосиаи посмотрел на свою жену и детей, внимательно посмотрел, и вдруг понял, что совсем их не знает. Она вовсе не походила на ту спокойную, воспитанную в традициях его народа девушку, на которой он женился девять лет назад. А эти тихо всхлипывавшие мальчишки отнюдь не были наследниками Лийо и Нелиона.Томас подошел к двери и открыл ее.— Идите на свой новый мир вместе с остальными черными европейцами, — прорычал он.— А ты пойдешь снами? — спросил старший сын.Найкосиаи повернулся к жене:— Я даю тебе развод, — сказал он холодно. — Того, что было между нами, больше не существует.Он подошел к сыновьям:— Я отрекаюсь от вас. Отныне я вам не отец, вы больше мне не сыновья. А теперь идите!Его жена одела мальчиков и нацепила на них маски, затем оделась сама.— Перед рассветом я пришлю нескольких человек за моими вещами, — произнесла она.— Если кто-нибудь вторгнется на мою территорию, я его убью, — сказал Найкосиаи.Она пристально посмотрела на него, ее взгляд не выражал ничего, кроме ненависти. Затем она взяла детей за руки, вывела их из дома и повела по длинной дороге к ожидавшему их кораблю.Найкосиаи, полный яростного напряжения, несколько минут мерял шагами дом. Наконец он остановился возле шкафа, нацепил одежду и маску, вытащил ружье и вышел через шлюз на крыльцо дома. Видимость была, как всегда, слабой, и он вышел на дорогу, чтобы посмотреть, не приближается ли кто-нибудь к его дому.Никаких признаков движения заметно не было. Томас был даже слегка разочарован. Он хотел показать им всем, как масаи умеют защищать свою собственность.Внезапно до него дошло, что масаи защищают свою собственность совсем не так. Тогда он подошел к краю ущелья, открыл затвор и побросал патроны в пустоту, один за одним. Затем он поднял ружье высоко над головой и швырнул его следом. Далее полетели мундир, маска и, наконец, одежда и обувь.Томас вернулся в дом и вытащил сундук, в котором хранились памятные вещи, собранные им за всю жизнь. В нем он нашел то, что искал: простой кусок красной материи. Томас накинул его на плечо.Затем он сходил в ванную и покопался среди косметических принадлежностей жены. Это заняло почти полчаса — найти нужную комбинацию, но когда он вышел, его волосы были красными, словно покрытыми глиной.Он остановился возле камина и взял висевшее на стенке копье. Семейное предание утверждало, что этим копьем однажды воспользовался сам Нелион.Томас не был уверен, правда ли это, но копье было определенно масайским, за прошедшие века многократно покрытым кровью в сражениях и на охоте.Найкосиаи вышел в дверь и расположился перед домом — его маньяттой.Он прочно уперся ногами в больную землю, пристроил тупой конец копья рядом со своей правой ногой и стал внимательно наблюдать. Кто бы ни спустился теперь по дороге — банда черных европейцев, стремящихся разграбить его владения, вынырнувший из глубины веков лев, шайка нанди или лумбва, жаждущих крови врага — они обнаружат, что он готов к их приему. *** Они вернулись на следующее утро, сразу после восхода Солнца, надеясь все же убедить Томаса улететь на Нью-Килиманджаро. И нашли его там — последнего масаи, с разорванными от отравленного воздуха легкими, неподвижно сидевшего с копьем в руках на пороге своего дома. Его мертвые глаза гордо глядели сквозь давно исчезнувшую саванну в поисках неведомого врага, которого мог увидеть только он. *** Я отпустил патрон, силы и эмоции, оставили меня почти полностью.Так вот, оказывается, как закончилась жизнь Человека на Земле, может быть, менее чем в миле от того места, где она началась. Так гордо… и так глупо! Какая высокая в этом мораль, и какая дремучая дикость! Я-то надеялся, что этот артефакт окажется последним кусочком головоломки, а он лишь добавил новых тайн этой причудливой и замечательной расе!За их стремлением добиваться своей цели не стояло ничего. У меня такое чувство, что в тот самый миг, когда первый примитивный человек поднял голову и увидел звезды, дни безмятежного мира и свободы для Галактики были сочтены.И еще: они вышли к звездам, имея не только стремление к цели, свои ненависть и свои страхи, но и свои технологию и медицину, своих героев и злодеев.Большинство галактических рас были окрашены Создателем в пастельные тона, Человек же светился яркими, истинными цветами.Мне было над чем подумать, когда я вернулся в свое жилище, чтобы восстановить силы. Не знаю, как долго я лежал, сонный и неподвижный, восстанавливая энергию, но, должно быть, времени прошло немало, поскольку настала ночь, и успела закончиться перед тем, как я почувствовал себя способным присоединиться к отряду.Едва выйдя из своего жилища и направившись к центру лагеря, откуда-то со стороны ущелья я услышал пронзительный крик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21