Я думал, он наберет стрит-масть или четырех тузов. Вместо этого он взял четыре десятки.
Потом повернулся к Сахаре дель Рио, которая нависла над его плечом.
— Выбери для меня пятую карту, дорогая.
— Но я не знаю правил игры, — запротестовала она.
— Это не имеет значения, — заверил ее О’Грейди. — Можешь брать любую.
Она пожала плечами, протянула руку и взяла двойку бубен.
— Спасибо, дорогая моя, — поблагодарил ее О’Грейди и посмотрел на Макса. — Твоя очередь.
Макс тут же схватил четырех тузов и короля.
— Значит, пустил в ход тяжелую артиллерию, — прокомментировал О’Грейди.
— Посмотрим, чем ты сможешь их перебить, — задиристо ответил Макс.
— Перебью, — пообещал О’Грейди. — Время сбрасывать карты и брать новые, не так ли?
— Валяй.
О’Грейди сбросил три десятки и двойку, а к оставшейся десятке подобрал стрит-масть, начиная с короля.
— Твоя очередь, Макс.
Макс посмотрел на свои карты, потом на карты О’Грейди, опять на свои.
— Дерьмо! — проревел он.
— Вот видишь. Моя стрит-масть бьет твоих четырех тузов, а поскольку десяток нет, ты не можешь набрать стрит-масть с картинками. Самой старшей твоей картой будет девятка.
— А если бы я сразу начал со стрит-масти, а не с четырех тузов?
— Какая разница? Все равно выше девятки ты бы не поднялся.
— Минутку, — вмешался Адский Огонь ван Винкль. — Допустим, он взял бы четыре девятки. Ты не смог бы оставить четыре десятки, потому что при сбросе он бы мог взять четыре туза или собрать стрит-масть. Что бы ты сделал?
— Сбросил бы три десятки и двойку и набрал бы королевскую стрит-масть, с тузом, — ответил О’Грейди. — Без десяток перебить ее ему бы не удалось. — Он протянул руку, взял сотенную, аккуратно сложил, сунул в карман. — Недорогой урок, учитывая, как часто каждый из вас, покинув «Аванпост», воспользуется им. — Он улыбнулся. — Только не в окрестностях Монте-Карло IV… С чувством юмора там не очень…
— У тебя есть и другие трюки, о которых ты мог бы нам рассказать? — спросил Макс.
— Только не за паршивую сотню кредиток. — Тут он заметил, что Вилли Бард торопливо заполняет очередную страницу блокнота. — Эй, вот этого записывать как раз и не надо.
— Он — Бард, — заметил я. — И записывает все.
— Записывает все? — переспросил Катастрофа Бейкер.
— Да. Он — наш летописец. Когда-нибудь благодаря ему ты станешь знаменитым.
— С этим у меня и так хорошо.
— И я не хочу, чтобы миллионы людей узнали о том, что я провернул на Монте-Карло, — поддержал его О’Грейди. — Могу рассказать об этом горстке людей, собравшихся у черта на куличках, но вот в книге писать об этом незачем. Возможно, этот трюк мне еще понадобится.
— Не волнуйтесь, — ответил Бард. — Пройдет двадцать, а то и тридцать лет, прежде чем я подготовлю книгу к публикации.
— И как давно ты работаешь над своим шедевром? — спросил Бейкер.
— С того дня, как Томагавк открыл «Аванпост».
— Сколько страниц ты исписал?
— Давно потерял счет. Но после правки надеюсь уложиться в четыре тысячи.
— До половины уже дошел?
— Еще нет.
Бейкер улыбнулся.
— И кто-то опубликует такую книгу?
— Это не моя забота. — Бард пожал плечами. — Мое дело — написать ее.
— Никогда не понимал людей искусства.
— Эй, здравого смысла у нас ничуть не меньше, чем у остальных, — вмешался Маленький Майк Пикассо. — А то и побольше, чем у многих.
— Возможно, — не стал спорить Бейкер. — По правде говоря, и среди моих знакомых был только один такой человек.
— Художник? — спросил Маленький Майк.
Бейкер покачал головой.
— Оперная певица. Слышал когда-нибудь о Мелоди Дуве?
— Скорее нет, чем да.
— Дива Дува! — В голосе Никодемия Мейфлауэра слышалось восхищение. — Я видел несколько ее голофильмов. У нее был потрясающий голос. Что с ней случилось?
— Она стала жертвой неудачного столкновения техники и искусства, — ответил Катастрофа Бейкер.
— Похоже, нас ждет неплохая история, — предположил преподобный Билли Карма.
— Да нет, рассказывать особо нечего, — качнул головой Бейкер. — Телосложением она не отличалась от других известных оперных певцов, другими словами, весила триста пятьдесят фунтов. Поэтому и любила планеты с низкой гравитацией, на которых могла передвигаться с грацией танцовщицы. В последний раз она выступила на Новом Самарканде, в возобновленной постановке «Тоски».
— Я видел этот голофильм.
— Должно быть, ты видел более раннюю постановку, — возразил Бейкер. — Эта прошла только один раз и записать ничего не успели.
— А что произошло?
— Новый Самарканд — теплая планета, поэтому все постановки идут у них в огромном амфитеатре под открытым небом. Тоска, как известно, кончает жизнь самоубийством, бросившись с высокой башни. Обычно они укладывали за сценой несколько воздушных матрасов, чтобы певица не разбилась. Но габариты Дивы Дувы заставили их заменить матрасы гидробатутом.
— Гидробатутом? — хмурясь, переспросил Макс.
Бейкер кивнул.
— Она полетела вниз, ударилась о гидробатут и полетела вверх. Как я вам уже говорил, гравитация на Новом Самарканде низкая. Она набрала первую космическую скорость и столкнулась с грузовым кораблем около одной из лун планеты. — Он вздохнул. — На следующий день они убрали гидробатут и поставили водяной бассейн для ее дублерши. — Бейкер печально покачал головой, — Никто не удосужился спросить у бедной девушки, умеет ли она плавать.
Они переваривали историю в гробовом молчании. Первым подал голос Макс.
— Ты абсолютно уверен, что это правда?
Бейкер воинственно вскинул челюсть.
— Ты сомневаешься в моей честности?
— Нет, что ты, — заверил его Макс. — Только в твоей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109