— Никодемий Мейфлауэр покачал головой. — Черт, она великовата даже для Мейджика Абдул-Джордана!
— По всему получается, что она скорее женщина Урагана, чем Бейкера, — отметил Макс.
— Это еще почему? — полюбопытствовал Бейкер.
— Кем бы она ни была, она, конечно же, не человек.
— Человеческого в ней хватало, — ответил Бейкер, улыбаясь воспоминаниям.
— Ты ведь ее нам не описал, только сказал, что она — красавица, — напомнил Маленький Майк Пикассо. — Как она выглядела? Может, я смогу нарисовать ее?
— Длинные каштановые волосы до плеч. — Бейкер уставился в далекое далеко. — Полные влажные алые губы. Высокие скулы. Миниатюрный нос. А глаза. Глаза — это что-то. — Он помолчал. — Голодные глаза.
— Толку от этого немного, — вздохнул Маленький Майк.
— Так она выглядела, — настаивал Бейкер.
— Ни у кого нет голодных глаз.
— У нее были.
— Послушай, глаза могут быть разными. Синими, коричневыми, серыми, зелеными, черными. Узкими, круглыми, прищуренными. Не будем забывать про косоглазие. Они могут даже сверкать. Но голодными быть не могут.
— Еще как могут, — подал голос Ураган Смит.
Маленький Майк повернулся к нему.
— Ты когда-нибудь встречал девушку с голодными глазами?
— Почти, — ответил Смит.
— Почти встречал?
— Она была почти девушкой.
— Чувствую, нас ждет еще одна история, — сказал Макс.
ГРИЛ С ГОЛОДНЫМИ ГЛАЗАМИ
Случилось это десять, может, одиннадцать лет тому назад (начал Смит), в звездном скоплении Самбакки. Есть там одна любопытная планета, которая называется Карнавал, вот я и заглянул на нее, посмотреть на тамошние развлечения.
Если бы Ставлю-Планету О’Грейди посетил этот мир, то подумал бы, что умер и попал на небеса. Нигде больше я не видел так много игорных домов и везде большие ставки предпочитали малым. Однажды начался дождь, так я увидел двух парней, спорящих на пятьдесят тысяч кредиток, какая капля быстрее сползет по стеклу.
Хватало и театров, от помпезных каменных сооружений до брезентовых шатров, в которых показывали и «Фигаро», и «Шекспира», и стрип-мюзиклы. А улицы кишели жонглерами, акробатами, магами, музыкантами. Вдалеке я видел фейерверки, которые раскрашивали небо во все цвета радуги над дюжиной тематических парков, предназначенных для инопланетян, детей, любящих острые ощущения людей.
Я решил снять номер в каком-нибудь отеле, хорошенько выспаться, а уж потом начать исследование Карнавала, и уже направлялся к одному из них, когда мимо прошла потрясающая женщина. Меня окутала волна ее духов, а уж взглянув на нее сзади, я двинулся следом, напрочь забыв про отель.
Дойдя до конца квартала, она остановилась, прежде чем пересечь улицу, и я ее догнал.
— Ты преследуешь меня. — В голосе не слышалось ни раздражения, ни вопроса. Она просто констатировала факт.
— Я не хотел ни докучать тебе, ни обидеть, — начал я, — но таких возбуждающих духов, как у тебя, ни у кого нет.
Она рассмеялась.
— Я не пользуюсь духами.
— Но…
— Это феромоны, — объяснила она. — Мои феромоны. Изготовители духов уже тысячи лет пытаются воспроизвести их.
— Тогда я не могу понять, почему за тобой не идут хвостом двести мужчин?
— Потому что я выпрыснула их рядом с тобой.
— Не понял?
— Ты — Ураган Смит, не так ли?
— Да.
— Твоя репутация обгоняет тебя. Хорошо известно, что ты отдаешь предпочтение, скажем, экзотике.
— Хлысты и кандалы как-то не по мне.
— Я хотела сказать, что ты предпочитаешь инопланетянок.
— То есть ты не человек?
— Я — грил . Мы — древний народ, обитающий за Большим Магеллановым Облаком.
— Ты выглядишь, как настоящая женщина.
— О, я настоящая, можешь не сомневаться. Пойдем в мой номер, и я тебе это докажу.
— Я даже не знаю твоего имени.
— Ветазия.
Она взяла меня за руку и повела к «Чреву», так назывался ее отель.
— А чем ты отличаешься от женщин, помимо того, что можешь выстреливать свои феромоны? — спросил я.
— В мелочах, — ответила она. — Чуть позже ты это узнаешь. Но, — добавила она, прижимаясь ко мне, — в главном я точно такая же, как все женщины.
Меня это вполне устраивало, и в течение следующих двух часов она доказывала свою правоту.
Лишь наутро, проснувшись, я начал понимать, что Ветазия скорее инопланетянка, чем человек.
Она все еще лежала в постели, с маской для сна на глазах, а я на цыпочках, чтобы не разбудить ее, ходил по комнате, собирая одежду. Зайдя на ее сторону кровати, увидел что-то блестящее на тумбочке, подошел, чтобы посмотреть.
Оказалось, что это ее ногти.
Я, конечно, знаю, что некоторые женщины носят накладные ногти, но эти от накладных отличались. Я хочу сказать, что видел перед собой целиковые ногти, с кутикулами.
Потом, еще не успев прийти в себя, я увидел ее уши. Не на голове. На тумбочке, между ногтями и носом.
Я протянул руку к носу, чтобы посмотреть, из чего он сделан, поскольку он казался таким же настоящим, как и прошлым вечером, но он отскочил от моих пальцев на край тумбочки. Я вновь попытался его взять, но и на этот раз он от меня ускользнул.
Тут я потянулся к ушам, но в мою руку впились три ногтя.
Я понял, что без объяснений не обойтись, и легонько потряс мою новую подругу за плечо.
— Эй, Ветазия, просыпайся.
Она села, с маской на глазах.
— Что такое, любовь моя? — спросила она.
(Черт побери, Лангтри, перестань так на меня смотреть! Это произошло до того, как твоя мамаша снесла яйцо, из которого ты вылупилась!)
Так на чем я остановился? Ага, она спросила: «Что такое?»
— Похоже, отдельные свои части ты на ночь кладешь на прикроватную тумбочку. Наверное, когда ты спишь, они тебе не нужны.
— Я же сказала тебе, что я — грил.
— Но ты не объяснила, кто такие грилы, — указал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109