— У нас есть свой Бог, — ответил их командир. — Чего нам поклоняться твоему?
— Мой — крупнее, сильнее и умнее, и Он покажет вам, как заполучить больше женщин, — объяснил я.
— Наш Бог создал Вселенную, — заявил их командир.
— Да? — удивился я. — Ладно, тогда мой Бог создал вашего.
— Святотатство! — возопил он. — Наш Бог — творец всего созданного!
— Мой Бог — творец этой и всех других вселенных, от начала до конца времен, — ответил я. — Более того, он прекрасный гольфист и за последние пятьдесят семь столетий не проиграл ни одного матча.
Мои слова не произвели на них должного впечатления, и они под дулом пистолета отвели меня в один из Куполов, где мы сняли скафандры и шлемы.
— А теперь назови мне истинную причину твоего прибытия сюда, Билли Карма, — отчеканил командир.
— Я уже все сказал, — ответил я. — Я прибыл с тем, чтобы привести вас к Иисусу.
— Иисус? Это кто?
— Ну, необразованному мирянину понять это сложно, но Иисус — сын Бога.
— Ладно, — кивнул пришелец, — приведи Иисуса на Джамбликст и мы обсудим с ним все вопросы.
— Это невозможно. — Я покачал головой. — Он умер более восьми тысяч лет тому назад.
— Вы поклоняетесь мертвецу?
— Ну, он не был обычным человеком, — объяснил я.
— Он был богом?
— Не совсем.
— Очень уж все запутано, — признал командир. — Как он умер?
— Его распяли.
— Объясни, пожалуйста.
Я объяснил, как распинали людей, и пришельцы одобрительно закивали.
— Видите? — обратился командир к солдатам. — Я же говорил, что мы сможем многому научиться у врага. Надеюсь, кто-нибудь из вас все записал. — Он повернулся ко мне. — Думаю, ты и сам понял, что идешь ложным путем, преподобный Билли Карма. Твой Бог не смог защитить даже собственного сына, тогда как наш Бог помог нам победить Флот.
— Моего Бога занимали дела Монархии, котировки фондовой биржи и исход некоторых спортивных состязаний, — отрезал я. — Такую мелочевку, как вы, Он пока просто не заметил. Но когда заметит, вы узнаете, кто во Вселенной хозяин.
Командир долго смотрел на меня, я уже решил, что он собирается согласиться со мной и извиниться за развязанную войну, но услышал от него совсем другие слова.
— Думаю, наш департамент пропаганды будет очень доволен, если ты откажешься от своего Бога и поклянешься в вечной преданности нашему.
— Никогда! — проревел я.
— Нам потребуется десять минут, чтобы расставить голокамеры.
— Приносите камеры, если вам угодно. Но меня и Бога вам победить не удастся.
— Не понял.
— Ты меня слышал! Мы размажем вас по земле. Мы скинем вас с обрыва! Мы обрушим на вас наводнения и болезни, мы убьем всех ваших первенцев. Так что дважды подумай перед тем, как пытаться разлучить меня с моим Богом!
— Ты отказываешься отречься от своего Бога?
— Абсолютно.
— Даже если мы отрежем тебе руки и ноги?
— Отрезайте, что угодно. Они — всего лишь плоть. Вы не сможете отрезать мою бессмертную душу.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ты — бессмертная душа? — спросил он.
— Именно так.
— Ты, возможно, думаешь, что я ничего тебе не отрежу, что мои слова — пустая угроза?
— Я надеюсь на это, потому что я привык к своим конечностям, но это и не важно. Ничто не заставит меня повернуться спиной к Богу, и я знаю, что Он никогда не повернется спиной ко мне.
— Любопытная версия. Думаю, мы сейчас ее проверим.
И он нацелил пистолет на мою руку.
— Одну минуту!
— Что такое? — В его голосе слышалось разочарование. — Ты отрекаешься от своего Бога еще до первого выстрела?
— Нет, — ответил я, — но разве ты не подождешь, пока принесут голокамеры?
— Нет. — Он покачал головой. — Гражданскому населению моей планеты неинтересно наблюдать невероятно жестокий и болезненный процесс расчленения. Их интересует только результат — твое согласие служить нашему Богу.
Он вновь прицелился.
— Ты кое-что забываешь! — в отчаянии воскликнул я.
— Что? — Он проверил пистолет. — Я забыл снять его с предохранителя?
— Ты забываешь, что я не говорю на твоем языке, поэтому, даже если я отрекусь от своего Бога, чего я никогда не сделаю, твой народ все равно меня не поймет.
— Мы переведем твои слова. А теперь, если пока тебе больше нечего сказать…
Я пытался найти какой-нибудь способ оттянуть неизбежное, когда он отстрелил мне левую кисть.
— Теперь у тебя появилось, что сказать?
— Да, — ответил я. — Чертовски больно.
— Это все?
— Нет.
— Продолжай.
— Может, кто-нибудь перевяжет мне руку?
— Мужества тебе не занимать, Билли Карма, нельзя этого не признать. — Он прицелился и отстрелил мне правую кисть.
— Сукин сын, больно же! — проревел я.
— Ты готов поклясться в верности нашему Богу?
— Продолжай стрелять, гребаный мерзавец!
Он продолжал, и я остался без обеих стоп.
— Господи, — взмолился я, — прости их, ибо не ведают они, что творят. — А потом добавил: — Но сначала заставь их немножко пострадать.
— Ты действительно веришь в то, что говоришь? — спросил командир.
— Можешь не сомневаться.
— Любое божество, которому так преданы, достойно уважения, — сказал он. — Расскажи мне о своем Боге.
— Я бы с удовольствием, — ответил я, — но кровь вытекает быстро и, боюсь, я потеряю сознание, не успев дойти до самого интересного.
Он согласился, кликнул врачей, и пока они перевязывали мне раны, я рассказывал им о Боге, и Святой Дух в тот момент действительно пребывал во мне, потому что еще до того, как они закончили меня штопать, я обратил в свою веру командира, солдат и всю медицинскую бригаду.
Я оставался на планете, пока все пришельцы не поверили в нашего Бога, после чего решил, что внес свою лепту в победу, на короткое время завернул в госпиталь, где мне сделали протезы кистей и стоп, и вернулся в «Аванпост».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109