Наконец, острое,
нестерпимое наслаждение содрогнуло меня, изливаясь потоками горячей
спермы, разлившейся по ее груди и шее. Она отпустила свои груди и с
блаженной улыбкой размазывала сперму по телу и лицу.

- 27 -
- Хорошо, - шептала она, с вожделением глядя на меня горящими
глазами. Если бы она не была так красива, все это вызвало бы во мне
отвращение к ней, но в данном случае я только еще больше таял в
сладострастной истоме, наблюдая ее безумные движения.
- Теперь ты устал и полежи, - сказала она, выбираясь из под меня,
- я поиграюсь с тобой.
- Как ты поиграешься со мной?
- О, это уже мое дело. Ты лежи спокойно и смотри. . Согни одну
ногу и держи ее так.
Она установила мое колено так, как ей хотелось и приказала:
- Держи ее крепко.
После этого она села верхом на мою ногу так, что ее промежность
оказалась на моей коленной чашечке.
- Тебе не тяжело?
- Нет, нисколько.
Она стала плавно двигать телом, растирая нежные губки половой щели
о колено, при этом ее руки порхали над телом, поглаживая то там, то
здесь чистую кожу груди, живота. По моей ноге струйкой потекла слизь.
Это зрелище не могло не вызвать во мне ответное желание и менее чем
через пять минут я снова был готов к любовным упражнениям. Тогда,
опустив ногу, я притянул красавицу к себе. Она, как бы очнувшись от
сладостного забытья, удивленно вскинула глаза.
- Что ты, ты устал.
- Нет. Я хочу, чтобы мы соединились.
- А, ты готов. Сейчас...
Она спрыгнула с кровати и подбежала к стулу и наклонилась над ним,
опершись о его края руками.
- Будем так, - сказала она, обернувшись ко мне.
Я подошел к ней, глядя на ее пышные розовые ягодицы. Я не мог
удержаться от желания поцеловать их, опустившись на колени я приник к
ним губами. Она восторженно взвизгнула:
- Что ты делаешь?!
- Целую.
- Сумасшедший. Не надо... Вставай скорее, я сгораю от желания.
- Сейчас, - прошептал я, не в силах оторвать свой взор от милой и
пошлой красоты, возбуждающей во мне нечеловеческую страсть. Я потрогал
пальцами взмокшие губы ее промежности, от чего она присела, сжав ноги с
похотливым рычанием.
- Ты меня истязаешь, - взмолилась дама, - я не могу больше
терпеть.
Тогда я встав на ноги и, раздвинув руками оба полушария ее ягодиц,
в блаженном иступлении воткнул в нее свой член. Плотно сжатые стенки
влагалища с трудом пропустили меня во внутрь ее тела. Мы подождали
несколько минут, пока утихнет нервная дрожь наших тел и начали "танец"
медленными, плавными движениями. Я почти лег на ее спину, захватив обе
ее груди. Трудно передать словами всю гамму чувств и ощущений, которую
создают в единстве сладость и восторг полового удовлетворения. Я кончил
чуть позже ее, вылакав из чаши своего счастья последние капли упоения.
Изнеможденный до предела, я едва дополз до кровати. Она с сожалением
посмотрела на меня и, вытерев промежность моим носовым платком, подсела
ко мне.
- Милый мой мальчик, - ласково поглаживая мою грудь, - жалко, что
ты быстро так устал... - она потрогала мой безжизненно поникший член и
покачала головой, - что же мне делать?
- Ложись, полежи со мной.

- 28 -
- О, если бы я могла спокойно лежать с мужчиной. Если бы хоть раз
мне удалось почувствовать спокойствие полной удовлетворенности... Меня
жжет огнем неугасимое желание, мои мысли зацепились вот за этот колышек
и вращаются вокруг него, с упрямством, достойного мула. Мы созданы для
этого и ночь жизни, которая нам дарована, для нас и сладость, и
терзания, и муки. С каждым пробуждением мы живем все дольше и дольше.
Первый раз мы провели среди людей только час, потом два, потом три... И
вот теперь уже шесть... Да, а который уже час?
Она подошла к столу и посмотрела на часы.
- Уже четыре часа. Как стремительно летит время. Я завидую
женщинам, они могут жить и днем и ночью. Когда захотят. Для них к
услугам все мужчины мира. А мы...
- Ну уж, положим, для них далеко не все мужчины. И это совсем не
так просто, как ты себе представляешь.
- Как не просто?
- Ну ведь не бросится она каждому встречному на шею, долго она
будет с ним знакома и, чем сильнее и чище любовь, тем длиннее время их
платонического знакомства. Бывает проходят годы, прежде чем они найдут
себя в единстве.
- Зачем все это?
- Ведь они живут не одну ночь, а всю жизнь. Им нужно как следует
узнать друг друга. Я, конечно, не имею в виду проституток. Те
отдаются, даже не зная имени мужчины.
- Вот я бы была проституткой, я бы отдалась всем. Ведь только и
живут для этого люди, а все остальное - это плод их фантазий. Дикари
рождены были плодиться. Им было холодно и неудобно и они придумали себе
убежище - пещеру, одежду-шкуру. Они скрыли от взоров свою наготу и,
как только это стало запретным для взгляда, возвели его в культ. Потом
они построили города и стали торговать. Появились богатые и рабы. У
богатых была возможность они одевались, а бедные за гроши снимали с
себя последние лохмотья, чтобы доставить удовольствие богатым.
Нравственность и безнравственность развивалась одновременно и, чем
крепче нравственность, тем дороже и приятней стала безнравственность.
Всякие тиски нравственности порождают все более сильные взрывы
безнравственности. Люди постигли много и только одно для них еще
осталось тайной - их плоть. И это потому, что плотные, неприглядные
чары церковной средневековой морали закрыли для них доступ к этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38