- Привет, - ответила она и жеманно повела плечами. Я присел возле нее
на стул.
- Как вас зовут?
- Рут.
- Вы не артистка?
- Вот еще. К чему мне это? - пренебрежительно ответила она и, закинув
ногу за ногу, стала покачиваться из стороны в сторону.
- Я свободная от всяких дел и прихотей, - гордо сказала она.
- Я люблю тишину и уединение.
- И себя, - добавил я за нее. Она с удивлением вскинула на меня свои
нежно голубые глаза.
- Я достаточно знаю себе цену, - гордо вскинув голову, ответила она.
- А не слишком ли дорого вы себя оценили: - спросил я, не в силах
сдержать улыбку. Она презрительно глянула на меня и ничего не ответила.
- Не хотите со мной разговаривать?
- Не хочу говорить на эту тему.
- Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Ну, например, о вашей жизни.
Расскажите о себе.
- Мне нечего рассказывать, я вся тут. Такой меня и создали.
- А кто создал?
- Люди.
- Все?
- Зачем все. Один, конечно. Художник.
- А вы ничего в жизни не видели и не слышали?
- Что за вопрос, - возмутилась она, поднимаясь с дивана, - вы неприятны
мне.
- Извините за назойливость. Еще один вопрос.
- Ну.
- Вы уйдете или останетесь?
Она недоуменно глянула на меня.
- А почему я должна уходить?
- Хотя бы потому, что это моя квартира, а вы тоже неприятны мне. Не мне
же уходить. Она закусила губу и тень смущения пробежала по ее лицу.
- Я вам не нравлюсь? - испуганно спросила она, заглянув мне в глаза.
Мне не хотелось отвечать ей и обижать ее, но я решил дать самодовольной
девочке урок.
- Вы мне совсем не нравитесь, - твердо сказал я и отвернулся от нее,
затем пошел стелить себе постель.
- А как же... - растерянно произнесла она, - ведь все говорили, все
восторгались мной. Как же... Вы врете, - вдруг зло сказала она. Ее лицо
снова приняло надменное выражение, и она ехидно улыбнулась.
- Зачем я буду врать? - спокойно ответил я, продолжая стелить постель,
- возможно все другие врали, а вы верили им. А теперь, когда вам сказали
правду, вы обвинили человека во лжи. Это не делает вам чести.
- Они врали? - удивленно прошептала она. - все врали... Но разве я не
красива? - она подбежала к зеркалу.
- У меня красивые ноги и стройная талия. У меня ровный нос и красивые
губы, у меня высокая грудь и широкие бедра. Чем же я не красива? - уже
спокойно и даже с усмешкой недоверия ко мне закончила она.
- Чем? А тем, - ответил я, что ваша красота банальна и буднична, что в
вас нет ничего, что могло бы привлечь взор и внимание мужчины, отличающее
вас от тысяч других красавиц. Тем, что ваша талия не так уж совершенна, как
вам кажется и ее изуродовала не одна складка жира.
- Нет у меня жира! - со слезами воскликнула она, - где жир, где?
Покажите! Мне с трудом удалось отыскать что-то похожее на складку, чтобы
подтвердить свои слова.
- И ноги не шедевр. Они толсты и нерельефны. И грудь, которой вы так
гордитесь, не что иное, как два безобразных выступа, - разошелся я, - нос
ваш расплющен, как у китайца, глаза водянистые и ресницы редки, как
высыпавшаяся щетка...
- Замолчите... - Взвизгнула рут, бросаясь на диван. Ее плечи
вздрагивали от безудержных рыданий. Я не стал ее успокаивать и лег на
кровать. Девушка долго еще всхлипывала, наконец, успокоившись, спросила: -
а что же мне теперь делать?
- Ничего.
- Но меня же не будут любить мужчины. Я же женщина.
- Это ни о чем не говорит. Вы не единственная. Она опять захныкала. Я
притворился спящим.
- Ну и пусть не любят, - сказала она и опять подошла к зеркалу.
- Нос, как у китайца, - прошептала она, - ноги толсты, грудь жирна. Она
бросилась ко мне и, встав перед кроватью на колени, зашептала, жарко дыша
мне в лицо:
- Миленький, ну что же мне теперь делать? Я хочу, чтобы меня любили, и
чтобы ты меня полюбил. Я посмотрел на ее заплаканную мордашку из-под
ресниц. Вся спесь с нее слетела. Она выглядела жалкой и униженной.
- Лезь ко мне в кровать, - строго сказал я.
- Как, прямо одетая?
- Разденься.
Она торопливо скинула с себя свитер, сбросила трусы. Я едва мог скрыть
восторженный трепет, охвативший меня при виде ее голого тела. Она,
безусловно, была великолепна. И ее пышные большие груди с
розовато-коричневыми сосками могли свести с ума кого угодно. Она юркнула ко
мне под одеяло и, преданно глядя мне в глаза, прижалась всем телом к моему
боку.
- Можно я тебя поцелую? - спросила она. Я кивнул головой. Рут с
величайшим искусством и страстью прильнула к моим губам. Я обнял ее,
чувствуя, как упруго сжались подо мной сдавленные груди. Я уже без всяких
разговоров и отступлений принялся ее ласкать, ощупывая бархатную нежную
кожу ее живота и ляжек. Рут таяла в сладостной истоме, безропотно отдавшись
моим рукам. Встретив такую искренность, я возгорелся желанием получить от
нее что-нибудь необыкновенное, поэтому, выскочив из-под одеяла, сунул свой
член к ее лицу. Она недоуменно посмотрела на меня, не понимая, чего я хочу.
- Возьми его себе в рот. Она смущенно улыбнулась.
- Возьми, не бойся. Она осторожно, двумя пальчиками взяла мой член,
приоткрыла свои губки, приложила его к ним. Сначала робко, а потом все
более непринужденно она сосала его, причмокивая и вздыхая. Я склонился
немного назад и достал рукой до ее промежности. Раскрыв пальцами губы ее
половой щели, я сунул туда ребро ладони и стал медленно и нежно тереть ее
горячую влажную похоть, чувствуя конвульсивные содрогания ее сильного
красивого тела. Но вот сладость стала нестерпимой, сознание затуманилось
похотью. Двигая своим членом в ее губах, как во влагалище, я чувствовал
упругое сопротивление языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38