Это может относиться ко всему женскому населению Парка авеню.

11
В тот момент, когда я удалялся от Бруклинского моста и направлялся по
спуску насыпи, мне в голову пришла одна мысль. Она показалась мне
многообещающей.
Я поехал на 240 Центр стрит, вошел в Центральное бюро коммуникаций и
стал рассматривать большую карту. Я взял все справочники Нью-Йорка,
окрестности Нью-Йорка и Конектикума, находящиеся в районе ста пятидесяти
километрах вокруг города.
Я сел за стол и выписал себе названия всех школ медицинской службы, а
также всех госпиталей. Медицинских журналов, фармацевтических газет.
Медицинских обществ. Я подумал немного, пожал плечами и проворчал: "В том
положении, в котором я нахожусь..." и прибавил ко всему этому еще и
психиатрические учреждения. Потом посмотрел на свой список.
Только в Манхеттене и Кюине было больше ста госпиталей. У меня
заболела рука и пальцы. На некоторых листах были следы крови от моей раны.
Против каждого наименования я проставил номер телефона.
Я позвонил секретарю директора Центральной полицейской школы. Я
заявил ему, что инспектор Ханрахан хотел использовать аудиторию завтра с
девяти до десяти часов утра. Свободна ли она?
Она сверилась. Она была свободна. Она проследит, чтобы микрофоны и
система трансляции были в порядке. А может она попросит агента дежурившего
у входа, дать указание врачам, куда направляться. Она, конечно, вывесит
соответствующий плакат у входа.
Я поблагодарил ее и повесил трубку. Все, о чем я просил, будет
написано в рапорте. И это будет сделано от имени Ханрахана и сделано это
было по просьбе инспектора Санчеса.
Я вздохнул. Я теперь отдал себя на растерзание своего недруга,
другими словами, сам положил свою голову в петлю. Это зрелище очень бы
понравилось Ханрахану. Я ухудшил еще более свое дело еще и тем, что понес
свой список Кемелману. Кемелман был сержантом, который начинал службу
одновременно со мной. Достигнув звания сержанта, он был опрокинут машиной
в тот момент, когда регулировал движение. Теперь в колене у него была
металлическая пластинка и, если он и мог ходить, то быстрое передвижение
было для него невозможным. Кемелман знал, что никогда он не получит
звания, выше сержанта и он, конечно, затаил обиду.
- Салют, Санчес.
- Как дела, Гарвей?
- Так себе. Что нового?
Я подал ему список. Он задумчиво сжал губы.
- И что же?
У нас с ним никогда не было общих дел. Он завидовал мне, моей
карьере. А теперь мне нужно было убедить его помочь мне и обещать ему, в
свою очередь, услугу.
- Позвони по каждому телефону, - сказал я и он невольно свистнул. -
Вызови деканов медицинских университетов, редакторов газет. Директоров
медицинских обществ. Интендантов госпиталей. Администраторов приютов.
Врачей-психиатров медицинской службы. Скажи им, что главный комиссар
просит их прибыть в аудиторию Центрально полицейской школы завтра в девять
часов утра.
- Приказ исходит от кого?
Если бы я ответил ему, что от меня, он ответил, что этого
недостаточно. И на том бы это и закончилось. Если я отвечу, что от
Ханрахана, он ответит мне что-то вроде: - Ну пусть мне потом позвонит об
этом.
- От Ханрахана, - ответил я упавшим голосом.
- Ханрахана, а?
Он посмотрел на низ каждой страницы. Он посмотрел вначале.
Я взял листки и написал на каждой странице: "Ханрахан, главный
инспектор. Подписан Санчес, инспектор первого класса."
Теперь Кемелман был готов. В случае каких-либо недоразумений, ему
достаточно было показать мою подпись. А неприятности конечно будут.
Не спрашивали согласия у двухсот персон прибыть в центр Манхеттена,
предупреждая их лишь накануне вечером. Многим из них придется выехать из
дома в пять часов утра, чтобы во время прибыть на место, а в это время
цивилизованные люди обычно спят.
Я взял последнюю страницу и написал: "Все расходы по путешествию и
потерянному времени будут оплачены полицией Нью-Йорка после представления
соответствующего счета".
- Скажи им это, - добавил я.
Теперь Кемелман был убежден. Его спина выпрямилась, неприязнь
рассеялась.
Я подумал, что это немного успокоит тех людей, которые должны будут
приехать из Филадельфии или Бридгепорта.
- Я сразу же займусь этим, - сказал Кемелман.
Я спустился вниз и вышел через заднюю дверь. Это привело меня на
Центральную Маркет-плас и на маленькую улочку, идущую как раз позади
Центрального Комиссариата.
Когда я спускал стекло в моей машине, я увидел Мак Картни, выходящего
из подвального этажа, в котором находится служба фотографии.
Я приветствовал его кивком головы. У него был очень довольный вид.
Он подошел ко мне.
- Что нового? - спросил он.
Я колебался. Мне необходимо было дружеское участие.
- А ты сохранишь это в себе?
- Что ты обо мне думаешь?!
Я рассказал ему про условия, которые взял на себя с Кемелманом. Я
сказал ему, что под каждой страницей подписал: "Ханрахан".
Мак Картни сунул две порции жевательной резинки себе в рот и
прошепелявил блистательный комментарий:
- Ты взял на себя чертовский риск.
Я посмотрел на него, потом взял ключ и открыл машину. Потом еще раз
посмотрел на него.
- Спасибо, - сказал я.
- Ты знаешь, что ты себе повесил на нос? Ты серьезно об этом подумал?
- А тебе никогда не говорили, что у тебя большая пасть?
- Совсем необязательно сердиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53