Проводники были правы. Наконец охотники
вернулись и сообщили нам, что индейцы действительно пересекли
саванну и въехали в лес, который начинался за нею. Они еще не
успели скрыться, когда охотники дошли до опушки леса. Хикмэн
даже ухитрился заметить хвост лошади, исчезавшей за кустами. Но
зоркие следопыты выяснили еще один важный факт: дальше не было
никакого следа, по которому мы могли бы идти вперед.
Вступив в саванну, индейцы ехали, очевидно, врассыпную. Об
этом свидетельствовало множество следов, оставленных на траве
копытами лошадей. По выражению охотников, след "расщепился на
пятьдесят частей" и наконец совсем исчез в траве. Охотники
установили это, ползком пробираясь к высокой траве и замечая
отпечатки копыт. Оставался только один, очень странный след,
который привлек их внимание. Это был след человеческой босой
ноги. Поверхностный наблюдатель мог бы счесть его за отпечаток
ступни одного человека. Опытные же следопыты мгновенно
догадались, что это была уловка. След был широкий и
бесформенный, очень глубоко вдавленный в землю; вряд ли это мог
быть след одного человека. Длинная пятка, едва заметный подъем,
широкие отпечатки пальцев -- все это были знаки, которые
охотники сразу разгадали. Хикмэн тут же определил, что это был
след негра -- вернее, негров, которые прибегли к этой хитрости
по указанию того, кто их вел.
Эта неожиданная хитрость со стороны отступающих дикарей
нас и огорчила и удивила. В первую минуту мы решили, что дикари
перехитрили нас, что мы потеряли след врага и что нам не
суждено отомстить.
Одни стали говорить о бесполезности дальнейшего
преследования. Другие считали, что нужно вернуться. Пришлось
опять взывать к чувству ненависти, чтобы вновь разжечь жажду
мщения. В этот критический момент вмешался старый Хикмэн и,
оживив наши гаснущие надежды, поднял у всех настроение. Я
обрадовался, когда он заговорил.
-- Сегодня вечером, ребята, нам их не догнать... (Он взял
слово последним, когда все остальные уже высказались.) Засветло
нам нельзя перебраться через эту равнину. Она слишком велика. Я
бы лучше сделал крюк в двадцать миль, чем пересекать эту
проклятую саванну. Но ничего, ребята, не унывайте! Подождем
здесь до наступления темноты, а затем мы сможем тихонько
прокрасться через саванну. И если мы с Джимом Уэзерфордом не
найдем на другой стороне их следа, то, значит, я никогда в
жизни не едал мяса аллигаторов. Проклятые индейцы наверняка
раскинут свой лагерь где-нибудь под деревьями. Не видя нас, они
будут чувствовать себя в безопасности, как медведь у дупла с
медом. Вот тут-то мы и нагрянем на них!
Все согласились с предложением охотника. Оно было принято
как дальнейший план действий. Мы сошли с лошадей и стали
дожидаться заката солнца.
Глава LXXVIII. ЧЕРЕЗ САВАННУ
Мои страдания достигли наивысшего предела. Во время погони
волнение не давало мне возможности углубиться в размышления о
несчастье, которое обрушилось на меня. Мысль о скором возмездии
как бы заглушала скорбь, и самое движение действовало
успокоительно на мою взволнованную душу. Теперь же, когда
погоня была приостановлена, я мог на досуге предаться
воспоминаниям о событиях сегодняшнего утра, и горе с новой
силой овладело мной. Я видел вновь тело убитой матери, лежащей
с раскинутыми, как бы призывающими к отмщению руками. Я видел
свою сестру, бледную, в слезах, с разметавшимися волосами,
полную отчаяния.
Неудивительно, что, испытывая столь мучительное
нетерпение, я никак не мог дождаться заката солнца. Мне
казалось, что никогда еще огромный огненный шар не спускался к
горизонту так медленно. Бездействие терзало меня до безумия.
Диск солнца был кроваво-красным от густого тумана, который
висел над лесом. Небо казалось низким и грозным. Оно как бы
отражало мои собственные мысли и чувства.
Наконец наступили сумерки. Они продолжались недолго, как
обычно в южных широтах, хотя в этот вечер они казались мне
долгими и медлительными. За ними наступила полная тьма. Мы
снова вскочили в седла и поехали. И в движении мне как будто
стало легче.
Выбравшись из леса, мы поехали через саванну. Два охотника
вели нас по прямой линии. Двигаться по какому-нибудь из
многочисленных следов не было смысла, так как все они
расходились в разные стороны. Хикмэн предполагал, что все следы
в конце концов сойдутся в одном заранее условленном месте.
Поэтому нам годился любой след. Несомненно, он должен был
привести нас в индейский лагерь. Самое важное для нас в
настоящий момент было проехать равнину незамеченными.
Наступившая тьма благоприятствовала нам. Мы двигались вперед по
открытому пространству безмолвно, как призраки; ехали шагом,
чтобы не слышно было топота лошадей. Наши усталые кони плохо
слушались поводьев. Почва тоже благоприятствовала нам: это была
мягкая трава, по которой лошади шли бесшумно. Мы боялись
только, чтобы они не почуяли индейских коней и не вздумали
приветствовать их ржаньем.
К счастью, наши опасения не оправдались. Через полчаса в
полном молчании мы въехали под темные своды леса на другой
стороне саванны. Нас вряд ли могли заметить. Если индейцы и
оставили в арьергарде разведчиков, то темнота скрыла нас от их
взоров. Нас можно было бы обнаружить лишь в том случае, если бы
часовые стояли как раз в том месте, где мы въезжали в лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133