Порой на протяжении сотен ярдов путникам приходилось испытывать на лице и шее противное прикосновение этого клейкого и вязкого вещества, обрывки которого, похожие на шерстяную пряжу или клочья ваты, висели на их одежде. Местами паутина была так плотна, что приходилось сквозь нее продираться. Время от времени путники видели спасающегося от них паука; спрятавшись в расщелине, он поглядывал на дерзких нарушителей своего покоя, вторгшихся туда, где никогда не ступала нога человека.
И, наконец, еще одно обстоятельство тормозило продвижение маленького отряда по лесистой долине, а именно: большие участки влажной, болотистой почвы, на которых росли высокие лесные деревья и которые часто переходили в поросшее осокой болото с маленьким озерцом или большой лужей посредине. Тогда люди шагали чуть ли не по колено в жидкой грязи и густой застоявшейся воде, покрытой тиной. Здесь в полумраке, вечно царящем под сводами листвы, не пропускающей ни единого луча солнца, то и дело мелькали огромные, как крокодилы, парусные ящерицы. Увидев людей, они уползали не спеша с их пути, словно раздумывая, стоит ли уступать им дорогу.
И тем не менее эти болотистые участки были желанны людям. Только с них могли путники видеть солнечный диск, служивший им компасом. Остальное время приходилось двигаться наугад, так как солнце скрывал непроницаемый покров ветвей над их головами. К тому же болота вносили некоторое разнообразие в монотонный и утомительный путь и давали возможность отдохнуть от постоянного напряжения.
Однако в том случае, если болото встречалось в полдень, приходилось несколько часов пережидать, потому что солнце под экватором не дает в это время тени и, следовательно, по нему нельзя определить направления. Но герои наши не сетовали на задержку в пути. Полдень в тропиках невыносимо зноен; солнце палит нещадно, а воздух насыщен удушливыми испарениями. Так что истомленные люди были даже рады передышке и возобновляли путь поближе к закату, когда от деревьев ложатся длинные тени. Ближайшей их целью была полоска воды посредине долины. Они увидели ее еще со склона горы и тогда же решили сделать у этой воды большой привал. С высоты казалось, что до нее можно дойти за каких-нибудь несколько часов - по крайней мере, не позднее, чем к вечеру того же дня; добрались же только на третий день после заката. Вода оказалась озером.
Едва очутившись на его берегу, люди, истомленные долгим и трудным переходом, повалились на землю и тут же крепко уснули, забыв обо всем на свете, даже о рыжих гориллах.

Глава XXIV
РЫЖИЙ САТИР36

На следующее утро проснулись очень поздно. Через силу поднявшись, приготовили завтрак из копченого окорока. То был уже второй из захваченных ими в дорогу кабаньих окороков. И он тоже подходил к концу, потому что путешествие длилось уже вторую неделю. Необходимо было возобновить запас продовольствия; это-то, собственно, и явилось одной из причин их намерения сделать большой привал.
Сэлу подготовил свое духовое ружье, капитан Редвуд прочистил винтовку, а Муртах, который был специалистом по рыбной ловле и постоянно таскал с собой удочку и крючки, решил попытать счастья - не окажется ли здешняя рыба менее робкой, чем ее приморские собратья. И вот снова трое мужчин отправились каждый в свою сторону: Муртах - к озеру, а капитан и Сэлу, вооруженный сумпитаном, - в лес.
Генри и Эллен остались под сенью дерева, где провели ночь.
На сей раз, прежде чем расположиться под ним, тщательно осмотрели его со всех сторон; оно казалось совсем неизвестной им породы, не похожей ни на дуриан, ни на анчар.
Детям строго-настрого приказали никуда отсюда не уходить до возвращения взрослых.
Но Генри, в общем довольно послушный мальчик, не отличался особым благоразумием. Как истый уроженец Нью-Йорка, он был слишком развит для своего возраста и чересчур смел и решителен. Одним словом, это был человек, в детской груди которого билось храброе сердце мужчины.
Поэтому, когда мальчик увидел, что на маленький, вдающийся в озеро мыс опустилась огромная птица, он не мог преодолеть искушения пальнуть в нее из мушкета. Птица эта, с очень длинными тонкими ногами и ростом выше самого мальчика, была индийским зобастым аистом.
Генри схватил мушкет, такой тяжелый, что зашатался под его тяжестью, и стал осторожно подкрадываться к аисту, оставив Эллен одну под деревом.
Пробираясь среди росшего на берегу тростника, мальчик был не дальше чем на расстоянии выстрела от птицы, как вдруг его приковал к месту пронзительный, полный ужаса крик.
Кричала Эллен.
Генри поспешно обернулся и понял причину ее страха: возле нее стоял человек. И как же он был страшен! Никогда за всю свою жизнь, ни наяву, ни в самых кошмарных снах, не видел мальчик столь отвратительного и жуткого страшилища, как то, что стояло теперь, склонясь над его сестрой и протянув к ней свои длинные руки.
Сердце Генри, хотя он и находился на более безопасном от незнакомца расстоянии, чем Эллен, затрепетало от ужаса, когда он увидел, что все тело чудовища покрыто густой ярко-рыжей шерстью, такой же длинной и косматой, как у медведей. На голове шерсть была реже и темнее.
Можно с уверенностью сказать, что никто из детей никогда не видал подобного страшилища.


Глава XXV
СНОВА ТИШИНА

Сначала это ужасное существо, несмотря на свой странный вид, показалось Генри человеком. Но уже в следующий момент мальчик сообразил, что перед ним обезьяна, а гигантский размер животного подсказал ему, что это рыжая горилла, или орангутанг.
Генри вспомнил рассказы Сэлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39