Конечно, монгуба шла очень тихо. Самое большее они продвигались на милю в час, да и то при попутном ветре, но даже это было хорошо, потому что на веслах они продвигались бы вдвое медленнее.
Перед полуднем они лишились компаса: солнце подвигалось к зениту, и теперь нечего было и думать руководствоваться им при управлении лодкой, как не без иронии называл Мозэ неуклюжий ствол монгубы.
На общем совете решено было плыть по ветру. Кроме того, им все еще были видны вершины самых высоких деревьев. Некоторые из них так приметны, что по ним долго еще можно было управлять лодкой, по крайней мере до тех пор, пока деревья совсем не скроются за горизонтом.
Монгуба продвигалась вперед все медленнее и медленнее, а в самый полдень и совсем встала. Ветер прекратился, и наступил полный штиль. Парус повис и пока был совершенно бесполезен.
Попробовали взяться за весла, но на веслах монгуба еле-еле продвигалась вперед, делая не больше узла в час.
По приказанию Треванио весла были убраны, - зачем тратить силы понапрасну, - а так как все успели проголодаться после раннего завтрака, то решили заняться обедом, хотя к обеду имелось только вяленое мясо.
Мэндруку все время тщательно поддерживал на очаге огонь, добывание которого каждый раз сопряжено было с известными хлопотами. В несколько минут полусырая "говядина" отлично поджарилась, и каждый с завидным аппетитом съел свою порцию.
После обеда они собрались вместе поболтать, так как делать, собственно говоря, было нечего. Через два или самое большее три часа солнце настолько склонится к западу, что опять можно будет по нему ориентироваться. К тому же к вечеру вероятно, поднимется ветер, так, по крайней мере, говорил индеец, а ему в этом можно было смело довериться.
Они весело болтали, перекидываясь шутками и остротами и если что и беспокоило их, так это невыносимая жара. Солнце пекло немилосердно, самый воздух и тот казался раскаленным.
Вдруг Том, который больше всех вертелся на своем месте, отыскивая тень, объявил, что им остается только одно средство избавиться от жары - выкупаться. В воде, во всяком случае, гораздо прохладнее, чем на раскаленной колоде. С этими словами он надел на себя плавательный пояс и бросился в воду. Примеру его последовали трое других мужчин Треванио, его сын и племянник.
Маленькая Розита сидела под защитой навеса из широких листьев pothos, которые были сорваны еще накануне и укреплены на мертвом дереве. Эту палатку устроил кузен Ричард и, по-видимому, очень ею гордился.
Мэндруку, как уроженец Амазонки, не боялся тропического солнца, а про африканца Мозэ и говорить нечего, - он с наслаждением принимал солнечные ванны и, растянувшись на бревне, преспокойно заснул.
Но недолго пришлось спать Мозэ: его разбудили крики Тома, а потом и остальных купающихся.
Вслед затем все четверо поспешно поплыли к бревну, широкими взмахами рассекая воду и по временам как-то странно подпрыгивая в воде и болтая ногами в воздухе. Лица у них были испуганными, а крики боли доказывали, что какой-то таинственный враг преследует их в воде и даже пытается схватить.
Что это значит? Что там такое случилось?
Наконец беглецы подплыли к монгубе и вслед затем с лихорадочной поспешностью взобрались на бревно.
На вопрос, что их так испугало, купальщики не могли дать определенного ответа. Они и сами не знали; какое-то животное все время кусало их за ноги. Что это за животное - они не знали, но у него острые, как иголки, зубы, которыми оно рвало тело, как острогой.
Но в воде, наверное, не одно такое животное, а много, потому что каждый получил по нескольку ран и почти в одно и то же время. Их там, может быть, даже целое стадо. Ступни купавшихся были покрыты мелкими ранками, из которых понемногу сочилась кровь.
Врагов действительно было много, и, будь вода попрозрачнее, они наверное увидели бы этих врагов.
Мэндруку, едва только бросил взгляд на израненные ноги своих товарищей, как в ту же минуту понял, с каким врагом они имели дело; с лица его исчезло озабоченное выражение, и он спокойным тоном сказал:
- О, да это только пиранья!
Глава 16
АНАКОНДА
Но объяснение индейца никого не удовлетворило, пока, наконец, он не сказал, что так называется особая порода хищных рыб.
Пиранья принадлежит к семейству пресноводных рыб; в Амазонке водится несколько различных видов этой рыбы: все они чрезвычайно прожорливы и набрасываются на все, что попадется.
Рыбы эти часто нападают на купающихся, обращая их в бегство, так как, если человек не успеет уплыть от них, они буквально съедят его живьем.
Мэндруку, впрочем, обещал своим спутникам отомстить за них прожорливым рыбам.
Он знал, что пираньи, раз попробовав крови, не скоро уйдут, и уверен был, что они теперь рыщут вокруг монгубы, разыскивая так неожиданно ускользнувшую от них добычу.
Вот прожорливостью этой рыбы он и решил воспользоваться для того, чтоб отомстить, как он выразился. Пиранья хватает все, что попало, а у них есть чудная приманка для нее - вяленое мясо; надо только придумать, из чего сделать удочки. Да чего же лучше: взять у Розиты две булавки - вот и крючки, а леску с успехом заменит тонкая веревочка, которая хранилась у индейца про запас.
Через минуту удочка была готова, и ловля началась.
Едва только успели забросить в воду удочку с приманкой, как ее в ту же минуту схватила пиранья; индеец с торжеством вытащил рыбку и положил около себя на бревно. За первой последовала вторая, за второй - третья и т. д., всего набралось штук двадцать.
Том с какой-то злобной радостью снимал рыбу с крючка и сейчас же ударял ее головой о ствол, в отместку за раны, полученные им во время купания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55