- Даю голову на отсечение, если на этом самом месте я не был пойман деревом! А вот и само деревцо!
Я посмотрел на "деревцо", на которое он указывал. Это был громадный кипарис, толщиной футов в тридцать и высотой, по крайней мере, в сто пятьдесят.
- Пойман деревом? - повторил я, крайне заинтересованный и чувствуя, что старый Зеб вспомнил какое-то необычайное приключение.
Желая заставить его разговориться, я спросил:
- Пойманы деревом? Как это могло случиться, мистер Стэмп, да еще с таким опытным человеком, как вы?
- И все-таки это случилось, - ответил он, смешно коверкая слова, - и даже не так давно, только три года назад. Присядьте, - адский солнцепек, никуда не пойдешь в такую жару, - а я пока что расскажу вам, как это было. Я помню все до мелочей. Еще бы, бьюсь об заклад, что если бы вы попали в такую историю, молодой человек, то вы помнили бы ее до самой могилы, вот как!
Старый Зеб замолчал, для того ли, чтобы обдумать, как ему начать свой рассказ, или же чтобы не ослабить впечатления последних слов, - я не мог решить. Я не прерывал этого молчания, зная хорошо, что теперь-то старый Зеб выложит мне все свое приключение.
- Так вот, приятель, охотился я за оленем, совсем как сегодня, только тогда было уже поздновато, солнце на западе, а я ничего не убил за весь день. Охотился я пешком, а отсюда добрых шесть миль до моей лачуги.
Мне не хотелось возвращаться домой с пустыми руками, тем более, что и дома тогда было пусто, жене не на что было купить кофе и сахару. Поэтому я решил оставаться в лесу до тех пор, пока не удастся зацепить какого-нибудь заблудившегося оленя или дикого индюка. Я был как раз на этом самом месте, где мы сейчас, но тогда оно выглядело совершенно иначе. Кустов не было. Повсюду кругом рос тростник, и такой густой, что и еноту не пробраться бы сквозь него.
Ладно, приятель, без долгих разговоров я решил переночевать под этим самым кипарисом. Земля была сыровата, недавно шел дождь, пришлось мне вынуть свой нож и нарезать тростнику, чтобы смастерить себе уютную постель.
Так я и сделал и через секунду храпел вовсю.
Я спал, как опоссум, до самой зари. Тут я проснулся, вернее - меня разбудил самый адский шум на свете. Я услышал скрип, треск и визг, как будто резали всех свиней на Миссисипи.
И все это над моей головой, где-то на верхушке кипариса.
Я сразу понял, в чем дело: это перекликались между собой орлы, - я не первый раз слышал такую музыку.
"Ага, там их гнездо, - подумал я, - и птенцы тоже там. Вот почему они подняли такую кутерьму".
Мне нет никакого дела ни до орлов, ни до их гнезд, но тут я вспомнил, что мне говорила жена. Она слышала, что в гостинице в Большом Заливе живет богатый англичанин, готовый отдать кучу денег за пару орлов.
- Вы не ошиблись: этот богатый англичанин был я.
- Да ну? Неужто же вы? Если бы я только знал! Ну, да ладно. Я бы все равно сделал то же самое. Так вот, приятель, влез я на дерево.
Это было не очень легко. Ствол высотой в сорок футов, гладкий и ни одной веточки, чтобы зацепиться, кошка - и та бы не взобралась. Да и никто бы не влез, но тут я увидел на другом дереве рядом толстую виноградную лозу, перекинувшуюся также и на мое дерево с орлами. Как раз то, что мне нужно, вроде как лестница. И не теряя ни секунды, я пополз по лозе.
Это было дело нешуточное. Проклятая лоза болталась во все стороны, и я уже собирался было бросить все и вернуться на землю. Но тут я вспомнил жену, и что дома - пусто, вспомнил богатого англичанина, и все это придало мне силы. Я карабкался вверх, как белка.
Раз я уж влез на кипарис, мне захотелось заглянуть и в гнездо. На верхних ветках, где орлы подняли эту сумятицу, можно было свободно стоять. Но до гнезда, оказывается, не так легко было добраться, как я думал. Чего только не было на этих ветвях! Вероятно, не меньше целого вагона copy, костей разных рыб и животных, всюду рос испанский мох. Целый час я раскапывал этот мусор, прежде чем мне удалось наконец просунуть голову вверх и оглядеть гнездо.
Как я и думал, там были птенцы, двое, еще не совсем оперившихся. Старых же птиц не было, - верно, искали завтрак своим детенышам.
"Воображаю, как они будут разочарованы, - подумал я, - когда, вернувшись, увидят, что их бесперые птенцы улетели".
Я был так занят разглядыванием птенцов, тесно прижавшихся друг к другу и угрожающе шипевших на меня, что не замечал ничего вокруг.
Я стоял замечтавшись, и вдруг что-то сбило с меня шляпу и так царапнуло меня по щеке, что кровь залила все лицо. Это были когти орлицы, а старый орел тут же кричал, угрожающе визжал и готовился к нападению.
Мне удалось сгрести одного из птенцов еще до возвращения родителей. Нечего говорить, как охотно я швырнул его обратно, а сам сунул голову под гнездо и держал ее там, пока птицы не угомонились, видимо, устав грозить мне.
Что касается меня, я бросил всякую мысль о птенцах.
После полученной раны я решил оставить их в покое; и даже золото богатого англичанина не соблазняло меня больше. Я ждал, пока приду в себя, а затем начал потихоньку спускаться обратно.
Почти добравшись до того места, где виноградная лоза обвивала кипарис, я остановился, пораженный шумом куда более ужасным чем крики орлов.
Это был треск и грохот ломаемого дерева вместе с громовыми раскатами, какие можно услышать, когда разламываются берега Миссисипи.
Так оно и было. Я видел, как деревья раскачивались и падали, с громким плеском погружаясь в реку. Мой кипарис шатался, как в бурю. Он то накренялся, то стоял прочно, как скала. Орлы вопили над моей головой, а я дрожал, как осиновый лист, великолепно отдавая себе отчет в том, что происходит.
1 2 3 4 5