добавил:
– Свобода и демократия!
Мейнард ничего не ответил. Помолчав немного, он спросил:
– Но что вы имели в виду, говоря об опасности? Неужели они дойдут до этого?
– Слышите эти звуки?
Они прислушались.
– Да. Там снаружи стреляют. И крики слышны. Вот это ружейные выстрелы. А это, подальше, пушечный выстрел. Можно подумать, что идет сражение.
– Так и есть! – серьезно ответил республиканец. – Сражение, которое кончится уничтожением нашей свободы. Вы слышите погребальный звон – и по мне тоже, я в этом не сомневаюсь.
Тронутый серьезным тоном пленника, Мейнард попросил у него объяснения, но в это мгновение неожиданно отворилась дверь, впустив несколько человек. Это все были офицеры в мундирах различных частей, главным образом зуавов и африканских егерей.
– Вот он! – воскликнул один из них. Мейнард узнал голос Вирока.
– Выведите его! – приказал офицер с нашивками полковника на плечах. – Трибунал состоится немдленно!
Мейнард подумал, что речь идет о нем. Но он ошибался. Речь шла о более известном человеке и более опасном для возникающей империи. Это был Л…
На открытом дворе стоял большой барабан, вокруг расставили с полдюжины стульев. На барабане чернильница, ручка и бумага. Все это символы полевого суда.
Но они были нужны лишь для прикрытия. На бумаге ничего не записано. Ручку даже не обмакнули в чернила. Все присутствующие: председатель суда, члены, защитник – все полупьяны. Все требовали крови и были полны решимости пролить ее.
Но Мейнарду не пришлось быть зрителем этой пародии на суд. Дверь снова закрыли; он остался за ней и стоял, прислушиваясь.
Недолго. Не прошло и десяти минут, как в замочную скважину донеслось слово, приговорившее его товарища по заключению. Это было слово : «Coupable (Виновен, фр. – Прим. перев.)!»
За ним последовала фраза:
– Tirez au moment (Расстрелять немедленно, фр. – Прим. перев.)!
Послышался протестующий крик; Мейнард узнал голос товарища по заключению:
– C’est un assassinat (Это убийство, фр. – Прим. перев.)!
Последовал топот, как от строящегося взвода.
Наступило молчание, как затишье перед бурей.
Оно было кратким – всего несколько секунд.
Раздался крик, заполнивший весь двор, хотя кричал один человек. Когда-то этот крик сбросл короля с трона, а сейчас служил протестом перед наступающей имеприей.
– Да здравствует республика! – Это были последние слова Л…; он героически произнес их перед стволами своих убийц.
– Tirez (Огонь, фр. – Прим. перев.)! – Мейнард узнал голос лейтенанта зуавов Вирока. Его заглушил грохот выстрелов, эхом отразившийся от стен.
Неподходящее время для торжества после такой трусливой и подлой казни. Но двор был полон необычных людей. Они скорее напоминали дьявольские призраки, когда, размахивая киверами, ответили на крик расстрелянного возгласом, означавшим падение Франции:
– Vive l’Empereur!

Глава XXVIII
Два флага

Вслушиваясь в происходящее снаружи, почти не слыша слов, но все понимая, Мейнард пришел в ярость.
Человек, которого он только что обнимал, чье имя он давно знал и уважал, этот человек только что убит, как собака!
Ему начинало казаться, что он видит сон!
Но он слышал протестующий крик:
– Это убийство!
Повторяя его, он колотил в дверь, надеясь вызвать отвлечение и задержку.
И продолжал повторять и кричать, пока его голос не заглушил залп.
Он снова выкрикнул его, когда смолкло эхо выстрелов и во дворе стало тихо. Члены полевого суда услышали его.
– У вас там сумасшедший! – сказал председательствующий офицер. – – Кто он такой, Вирок?
– То же самое, – ответил лейтенант зуавов. – Такой же, как тот, от которого мы только что избавились.
– Вы знаете его имя,
– Нет, полковник. Он иностранец.
– Из какой страны?
– Англичанин – или американец. Его привели с бульваров. Взяли его мои люди и по моему приказу.
– За что?
– Он мешал нам исполнять свои обязанности. Но это не все. Я случайно встретил его вчера в кафе де Миль Колон. Он там выступал против правительства и выражал жалость к бедной Франции.
– Правда?
– Я ответил бы ему на месте, мой полковник, но мне помешали под предлогом, что он иностранец.
– Но это не причина позволять ему произносить такие речи здесь.
– Знаю, полковник.
– Вы готовы дать показания?
– Готов. Присутствовало несколько десятков человек. Вы слышите, что он говорит сейчас?
– Верно, верно! – согласился председательствующий. – Приведите его! То, что он иностранец, его не спасет. Не время разбираться в национальностях. Англичанин он или американец, такой язык должен замолчать. Друзья! – негромко обратился он к членам суда. – Этот офицер свидетель, вы поняли? Мы должны судить преступника, и так как обвинения Вирока серьезны, заставить замолчать. Все поняли?
Ответило ему мрачное молчание: все понимали, что это лишь пародия на суд. Все эти офицеры были специально отобраны, особенно председательствующий, известный полковник Гардо.
Мейнарду в камере из этого почти ничего не было слышно. На улицах продолжалось смятение. Слышались ружейный выстрелы и орудийные залпы. Во двор постоянно приводили новых пленников под топот солдат и звяканье оружия. Повсюду был шум.
Тем не менее несколько слов, которые он разобрал, показались ему зловещими. Он видел негодяя Вирока и знал, что рядом с таким человеком ему грозит опасность.
Тем не менее он не ожидал сурового наказания, тем более смертного приговора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110