К дикому напеву индейца временами примешивался отдаленный, но постепенно приближавшийся рев ягуаров. Казалось, что это перекликаются между собою сами демоны. Так, по крайней мере, чудилось несчастному негру, который едва успевал немного успокоиться от одного страха, как его тут же бросало в другой.
Кончив заклинание, индеец вернулся к негру, взял свое ружье на плечо и сказал:
— Пойдем.
— Куда? — спросил негр.
— К водопаду, чтобы вызвать там сирену с распущенными волосами и просить ее показать нам золото.
— Да ты же говорил, что там будут спать тигры! Зачем же нам снова лезть к ним в пасть? — протестовал негр.
— Не мы полезем к ним, а скорее они полезут к нам под пулю, — утешал индеец. — Пойдем, друг Клара. Сирена даст нам много, очень много золота, и мы оба будем богачами.
— Ладно, иду! — закричал чернокожий, вновь поддаваясь жадности. — Пусть только добрая сирена покажет нам, где достать золото, и до конца дней моих буду ее верным рабом. Все сделаю, чего бы она ни захотела.
— Давно бы так! — одобрил индеец, и они направились вдоль берега, вниз по течению реки.
Глава V. НЕОКОНЧЕННЫЙ ВЫЗОВ
Дон Рафаэль был плохо знаком с местностью, по которой ехал. Хотя он и жил здесь, когда был мальчиком, но с тех пор ему не пришлось ни разу побывать здесь. Пока дорога шла прямо, молодой человек спокойно следовал по этому пути, вполне уверенный, что она выведет его именно туда, куда ему было нужно. Но когда он достиг того места, где дорога расходилась в две противоположные стороны, то стал в тупик. Он никак не мог припомнить, в какой стороне была расположена отцовская гасиенда Дель-Валле или хотя бы другая знакомая ему гасиенда, Лас-Пальмас, находившаяся невдалеке от отцовской.
Не видя вокруг никого, к кому можно было бы обратиться с просьбою указать дорогу, дон Рафаэль предоставил выбор своей лошади. Та, страдавшая больше от жажды, чем от голода, усиленно втягивала в себя расширенными ноздрями воздух и, почуяв воду, обрадованно направилась в ту сторону. Таким образом она взяла вправо, между тем, как обе упомянутые гасиенды находились слева.
Проехав не более четверти часа по дороге, избранной лошадью, дон Рафаэль заметил, что очутился в густом перелеске, за которым шумел водопад. В этом месте дорога круто обрывалась. Молодой человек хотел было вернуться назад к перекрестку, но подумал, что чего доброго и противоположная дорога заведет его куда-нибудь в глушь, поэтому лучше ехать по прямой. Ему смутно помнилось, что с какого-то места нужно было сворачивать в сторону, но с какого именно — он никак не мог припомнить.
Желая посмотреть, нет ли где поблизости каких-нибудь жилищ с живыми обитателями, у которых бы можно справиться, путник сошел с лошади, привязал ее к дереву, так, чтобы она была в состоянии свободно щипать росшую вокруг сочную траву, и стал пробираться сквозь чащу к тому месту, откуда слышался шум воды. Он сообразил, что там, где шумит вода, должен быть какой-нибудь источник, а возле него, быть может, живут и люди.
Его предположение отчасти оправдалось. Правда, никаких жилищ в этой пустынной местности не было, но люди оказались. С трудом пробравшись через густо переплетенный лианами перелесок, дон Рафаэль оказался на берегу узкой, стремительно текущей реки, посреди которой высилось нагромождение из огромных каменных глыб, неизвестно откуда взявшихся на этой однообразной равнине, а через это нагромождение, с громким плеском и гулом, низвергался роскошный каскад воды, весь покрытый узорчатой белоснежной пеной. В стороне от водопада, близ берега, на котором остановился наш путник, из воды торчал черный камень с совершенно ровной и гладкой поверхностью. На этом камне пылал костер, сложенный из сухого валежника; возле костра копошился негр, хлопотливо подбрасывая в огонь новые порции горючего материала. В отблеске этого костра каскад казался алмазным, а его жемчужная пена местами окрашивалась в нежно-красный цвет, и все вместе представляло поистине волшебное зрелище, от которого трудно было оторвать глаза.
В довершение фантастичности этой картины у подножия камня с костром, в воде, вертелся в дикой пляске индеец.
Временами он подносил ко рту длинную морскую раковину, на которой наигрывал какую-то жалобную, хватающую за душу мелодию. Временами танцор останавливался и, повернувшись лицом к водопаду, простирал к нему руки и что-то выкрикивал на непонятном языке. Потом он возобновлял пение и пляску. Движения его были так порывисты, что его длинные волосы хлестали его по плечам, а вода, которую он вздымал ногами, окатывала его всего сверху донизу.
Дон Рафаэль понял, что тут произносится какое-то заклинание. Он еще более убедился в этом, когда, нечаянно взглянув на чистое темно-синее небо, увидел на нем тонкий золотистый серп молодой луны и вспомнил, что слышал в детстве о связанных с таким положением луны странных поверьях местных индейцев. В своем нетерпении воспользоваться случаем узнать дорогу он совершенно упустил из виду, как опасно давать знать о себе людям, совершающим такие мистерии, и громкими криками старался привлечь к себе внимание заклинателей. Но шум водопада заглушал его голос. Тогда молодой человек поднял горсть мелких камешков и бросил прямо в лицо негра. Чернокожий с воплем ужаса вскочил и заметался, а индеец схватил свою винтовку и её прикладом мгновенно сбросил весь костер в воду, — горевшие головешки там сразу с шипением погасли. На камне, где только что ярко пылал костер, и вокруг него все затихло. В наступившем сумраке серебрились только струи водопада и слышался его шум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52