Теперь можно было приступить к делу. Он поспешно сорвал с
рук и с ног веревки, достал спрятанный на груди нож и принялся
долбить стену.
Место он выбрал в самом дальнем углу от двери, в задней
стене камеры. Он не знал, куда она выходит, однако можно было
предполагать, что за ней начинается равнина.
То была не крепостная тюрьма, а обыкновенная легкая
постройка, куда городские власти заключали незначительных
преступников. Что ж, тем скорее он может рассчитывать на то,
что пробьет стену.
Она легко поддавалась под ножом. Ведь это была всего лишь
глина с примесью соломы, и, хотя кирпичи были уложены толщиною
не меньше чем в двадцать дюймов, Карлосу удалось за час
продолбить дыру, через которую можно было вылезть. Он, наверно,
сделал бы это еще быстрее, но ему пришлось работать осторожно и
как можно тише. Дважды ему почудилось, что караульные
собираются войти в камеру, и оба раза он вскакивал и стоял с
ножом в руке, готовый броситься на них. К счастью, воображение
обманывало его - в камеру никто не входил. Вот уже все готово,
и узник с удовольствием ощутил холодный воздух, ворвавшийся
через отверстие.
Он прекратил работу и прислушался. С этой стороны тюрьмы
не доносилось ни звука. Кругом было темно и тихо. Карлос
просунул голову в отверстие и выглянул. Хотя ночь была темная,
он разглядел бурьян и кактусы, росшие у самой стены. Вот удача
- нигде ни души!
Карлос расширил отверстие и с ножом в руке выполз наружу.
Осторожно, неслышно он поднялся на ноги. Кроме высокого, густо
разросшегося бурьяна, кактусов и алоэ, ничего не было видно. Он
оказался далеко от жилья, на выгоне. Он был на свободе!
Укрываясь за кустами, Карлос стал красться к равнине.
Словно из-под земли перед ним выросла чья-то тень, и тихий
голос произнес его имя. Он узнал Хосефу. Они перекинулись
несколькими словами, и девушка неслышно пошла вперед; Карлос
последовал за нею.
Они вошли в заросли и по узкой тропке обогнули город.
Ранчо Хосефы было на окраине с противоположной стороны; через
полчаса они уже входили в это скромное жилище.
Еще мгновение - и Карлос склонился над бездыханным телом
матери.
Смерть матери не была для него неожиданностью. Такой конец
он предвидел. Нервы его были уже напряжены до предела после
того, что он видел утром. Бывает так, что одно несчастье
заслоняет другое и вытесняет его из сердца. Но перенесенное
Карлосом страдание не могло потускнеть перед еще большим. Горе
поразило его так жестоко, что он словно окаменел.
Теперь перед ним была рядом та, которая хотела облегчить
ему горе, - его самоотверженная спасительница.
Но не время было предаваться скорби. Карлос поцеловал
холодные губы матери, поспешно обнял сестру и любимую.
- Лошади есть?
- Они здесь, за деревьями.
- Идем! Нельзя терять ни минуты, надо уходить отсюда.
Идем!
С этими словами он закутал тело матери в серапе и, взяв
его на руки, вышел из дома.
Его спутницы уже ждали там, где спрятаны были лошади.
Карлос увидел, что коней пять. Радость блеснула в его
глазах, когда он узнал своего вороного. Его разыскал Антонио.
Он и сам тоже был здесь.
Вот уже все на лошадях: Росита и Каталина, Антонио и конюх
Андрес. А сам Карлос со своей ношей на верном скакуне.
- Вниз по долине, хозяин? - спросил Антонио.
Карлос в раздумье помолчал.
- Нет, - сказал он наконец. - Той дорогой они погонятся за
нами. Поедем мимо Утеса загубленной девушки. Им не придет в
голову, что мы станем взбираться по скалам. Ты поведешь нас
через заросли, Антонио, - ты лучше всех знаешь ту тропу.
Вперед!
И всадники тронулись в путь. Скоро они были уже за
пределами города и ехали по извилистой тропе, которая вела к
утесу. Лошади шли гуськом через заросли; седоки не проронили ни
слова, не переговаривались даже шепотом.
Спустя час они достигли крутого подъема среди скал и, не
задерживаясь, все так же молча, гуськом поехали дальше, пока не
выбрались наверх. Карлос велел Антонио вести остальных на
плоскогорье, а сам остался позади.
Когда они отъехали, Карлос поворотил коня и поскакал к
утесу. На самом краю он остановился - перед ним как на ладони
лежал Сан-Ильдефонсо. Во мраке ночи долина казалась огромным
кратером потухшего вулкана. Внизу, в городе и в крепости,
словно последние вспышки еще не остывшей лавы, мерцали огни.
Конь стоял неподвижно. Всадник поднял на руках тело
матери, открыл бледное лицо ее, словно хотел, чтобы и она
увидела эти огни.
- Матушка! Матушка! - крикнул он голосом, хриплым от
скорби. - О, если бы хоть на мгновение, на одно короткое
мгновение эти глаза могли видеть, эти уши слышать, ты была бы
свидетельницей моей клятвы! Клянусь, я отомщу за тебя! С этого
часа все свои силы, все время, душу и тело я отдаю мести.
Отомстить!.. Нет, это не то слово! Это не месть, а правосудие,
это суд над преступниками, над гнуснейшими убийцами, каких
видел мир! Но они не уйдут от кары. Дух моей матери, услышь
меня! Они не уйдут от кары! Я отомщу за твою смерть, полной
мерой воздам за твои муки! Празднуйте, банда негодяев! Пируйте
и веселитесь! Час расплаты близок - ближе, чем вы думаете. Я
ухожу, но я вернусь! Немного терпения - и вы еще увидите меня.
Да! Вы еще будете стоять лицом к лицу с Карлосом, охотником на
бизонов!
Карлос поднял правую руку и угрожающе протянул ее вперед,
лицо его загорелось огнем мстительного торжества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112