Глаза Мегги гневно сверкнули, но тут же погасли.– Нет, но мне обидно, что у него ничего не осталось, кроме воспоминаний.– Прочитай остальные письма, Мегги.– Да, сейчас. А ведь это было почти сразу же после твоего рождения, – пробормотала Мегги, разворачивая второе письмо.– Я знаю, – тусклым голосом ответила Бриана.– Мне кажется, она его очень любила. От письма веет такой добротой. Разве он многого просил от жизни? Нет, только любви и доброты. – Мегги посмотрела на сестру, но, опять натолкнувшись на холодный, чужой взгляд, потянулась за последним письмом.Бриана сидела, словно окаменев.– Если бы он хотя бы… – начала Мегги и осеклась. – Господи! Ребенок…Она инстинктивно схватилась за живот.– Аманда была беременна.– Да, и теперь у нас с тобой есть где-то брат или сестра. И я не знаю, что делать.Мегги в бешенстве вскочила и заметалась по комнате. Чашки на столе жалобно задребезжали.– Что делать? Разве все уже не сделано двадцать восемь лет назад?Расстроенная Бриана кинулась было к сестре, но Роган остановил ее, шепнув:– Ничего, пусть побегает. Ей так легче.– Но какое право она имела взять и уехать? – вопрошала Мегги. – А он почему отпустил ее?.. И теперь, по-твоему, мы должны все это расхлебывать? С какой стати? Ведь речь идет не о бедной маленькой сироте, Бриана, а о взрослом человеке. Что у нас с ним общего?– Отец, Мегги. Это наш родственник.– Ах, ну конечно! Он тоже Конкеннан. Господи, смилуйся над нами! – Мегги обессиленно облокотилась о каминную доску и невидящим взором уставилась в огонь. – Неужели наш отец был таким слабовольным?– Мы не знаем, что он предпринял. И, наверное, никогда не узнаем. Может быть, мама… – осторожно предположила Бриана.Мегги горько рассмеялась.– Нет, она даже не подозревает, можешь не сомневаться. Или ты полагаешь, она не пустила бы против него в ход столь мощное оружие? Наша матушка ничем не брезговала.– Тогда и сейчас ей, пожалуй, не надо ничего рассказывать.Мегги медленно обернулась.– Ты так считаешь?– Зачем причинять человеку боль?Мегги поджала губы.– По-твоему, ей будет больно?– А ты уверена, что нет?Мегги вспыхнула, но тут же опять успокоилась.– Не знаю. Я теперь ничего не знаю. Мне они оба кажутся какими-то незнакомцами.– Он любил тебя, Мегги, – подал голос Роган, подходя к жене. – Ты же не будешь этого отрицать?– Да, конечно. – Мегги прижалась к мужу. – Но в своих чувствах я уже не уверена.– Мне кажется, мы должны разыскать Аманду Дотерти, – сказала Бриана. – Разыскать и…– Давай сейчас не будем ничего планировать. – Мегги устало закрыла глаза. – Я так сразу не могу. Мне нужно время, чтобы разобраться. Все это началось не вчера, можно и подождать еще немного.– Прости меня, Мегги.– Да ты-то тут при чем? – Мегги постепенно оживала. – Ладно, дай мне пару дней, и потом мы все обсудим, Бри.– Договорились.– Можно я пока возьму эти письма?– Ну разумеется!Мегги подошла к сестре и погладила ее по щеке.– Он тебя тоже любил, Бри.– Да, по-своему.– Не говори так. Ты была его ангелом, его ледяной лилией. Не горюй. Мы найдем выход. * * * Грей нисколько не огорчился, когда свинцовое небо вновь пролилось дождем. Он стоял на стене разрушенного замка, глядя вниз, на грязную вспученную реку. Ветер свирепо свистел и завывал, задувая в трещины между камнями. Грею казалось, что он совершенно один. Не только в замке, но и во всей Ирландии. Во всем мире.Он решил, что лучшего места для убийства не найти.Убийца подкараулит здесь свою жертву и погонит ее вверх по старинной винтовой лестнице. И беспомощная жертва будет бежать, пока не лишится последней надежды на избавление.И там, где когда-то пролилась кровь – пролилась и ушла в землю… но, как выяснилось, неглубоко, – произойдет новое убийство. И не во имя бога или ради спасения страны, а из чисто садистского наслаждения.Грей, уже хорошо представлявший себе характер убийцы, видел, как тот притаился на развалинах с ножом, который отливает серебром в тусклом лунном свете. И жертву убийцы он себе хорошо представлял. Ее ужас и боль были сейчас его ужасом и болью. А главный герой и его возлюбленная вообще казались Грею живыми людьми. Они были для него не менее реальны, чем медленная река у подножия замка.Скоро, скоро он облечет свои замыслы в слова! Больше всего на свете Грей любил, когда задуманные им персонажи вдруг переставали быть смутными образами или голыми схемами и ему удавалось вдохнуть в них жизнь. Он придумывал им биографии, разбирался в их прошлом и докапывался до тайных страхов и скрытых внутренних драм.Может быть, Грею это так нравилось потому, что у него не было собственного прошлого. Он вылепил свой образ сам. Слой за слоем, умело и тщательно, как и образы своих персонажей. В юности Грейсон Тейн решил стать писателем и с той поры старался соответствовать своему предназначению.Грей не причислял себя к разряду скромников» однако не метил в великие писатели и довольствовался ролью беллетриста, занятного рассказчика. Он писал прежде всего ради удовольствия и считал свою популярность чистым везением.Бриана была права. Он не стремился стать Йитсом. Ведь беллетрист зарабатывает литературой на жизнь и может делать в этой жизни все, что ему заблагорассудится, а у великого писателя и ответственность перед обществом велика, и ожидания публики по отношению к нему завышены. Грею же ничего этого не хотелось. А если ему не хотелось сталкиваться с чем-то лицом к лицу, он, недолго думая, поворачивался спиной.Но бывали минуты, когда Грей уставал от жизни перекати-поля и жаждал очутиться в шкуре человека, у которого есть корни, есть предки, человека, который всей душой любит свою семью или родину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108