Тетушка Эмма расстелила на полу между телевизорами несколько ковриков, чтобы Джип не слишком ушибся, когда будет падать. И опыт начался.
- Внимание! - сказал бухгалтер Бинда. - Как только я дам сигнал, выключите оба телевизора! Помните - оба сразу! - Потом он повернулся к своему «телевизионному» сыну и добавил: - Джип, смотри теперь внимательно на телевизор синьора Проспери!
Джип послушался. И почти в то же мгновение он снова почувствовал, как им завладела какая-то неведомая сила. Спустя мгновение он завибрировал, словно ракета перед стартом, затем пулей вылетел из экрана и со сверхзвуковой скоростью пересек комнату.
К сожалению, пораженный этим зрелищем, бухгалтер Бинда забыл дать сигнал. Джип влетел в телевизор адвоката Проспери и… исчез!
- Джип! Джип! Где ты? Ты слышишь нас? Джип!
На экранах обоих телевизоров боксеры - английский и итальянский - продолжали наносить друг другу удар за ударом, а Джип словно в воду канул.
- Давайте посмотрим по другой программе!
Но Джипа не было и там, ни на одном, ни на другом телевизоре.
- Что же теперь делать?
В этот момент в квартиру позвонили. Пришел улыбающийся, словно майская роза, мастер.
- Вызывали? Что случилось?
Впрочем, всем известно, что мастера никогда не приходят вовремя.
Случай людоедства
Профессор Лундквист, директор клиники «Лундквист» в Стокгольме, осматривал больного с помощью нового, недавно изобретенного аппарата. Больного звали Скогланд. Это был лесоторговец. Он подозревал, что у него язва желудка. Новый аппарат состоял в основном из тонкой трубочки, которую надо было вводить в пищевод больного. Но это еще, можно считать, не самое страшное, потому что вообще врачи имеют обыкновение запускать в желудок больного все что угодно, не говоря уже о касторке. Надо вам сказать также, что на конце трубки была крохотная телевизионная камера величиной чуть побольше булавочной головки. По трубке от камеры шли провода к телевизору.
- Готово? - спросил профессор Лундквист своего ассистента и двух медсестер.
- Да, - коротко ответили все трое, по-шведски, разумеется.
Лесоторговец Скогланд тоже сказал «да», но он преспокойно мог бы и помолчать, потому что мнение больного, лежащего на операционном столе, ровным счетом ничего не значит.
- Итак, начнем! - сказал профессор. Он велел лесоторговцу проглотить трубку с крохотной телевизионной камерой, нажал на какие-то кнопки, сдержал непроизвольное чихание, не входящее в программу, и вот уже на экране телевизора появилось увеличенное изображение желудка господина Скогланда.
- Ох! - воскликнули сестры (по-шведски, разумеется. Впрочем, они могли бы сказать «Ох!» и по-итальянски или по-японски, - ведь «Ох!» почти на всех языках звучит одинаково!).
- А вы, господин Скогланд, лежите спокойно! - сказал профессор. - Подумайте пока о цене на березу и тополь. Вспомните, что предстоит платить налоги… Исследование вашего желудка с помощью телевизионной камеры продлится не более десяти минут. Сейчас мы находимся в вашей, я бы сказал, пищеварительной лаборатории. Альма, прибавьте яркость. Освещение в желудке господина Скогланда оставляет желать лучшего. Вот так хорошо. Ну-с, посмотрим.
Четыре пары глаз, устремленные на экран, вдруг одновременно взмахнули ресницами.
- О господи! - воскликнул помощник профессора, медсестры тихонько ахнули, а сам профессор гневно закричал:
- Но это же людоедство!
На экране телевизора совершенно отчетливо было видно, что в самой середине желудка лесоторговца Скогланда сидит Джампьеро Бинда, или попросту Джип, и от нечего делать ковыряет в носу. Заметив, что за ним наблюдают, он привстал и, как полагается всякому воспитанному мальчику, поклонился.
- Господин Скогланд! - продолжал профессор. - Вы скрыли от меня истинную причину вашей болезни! Вы и в самом деле думаете, что можно спокойно съесть ребенка и это останется без последствий?! Вот вам налицо доказательство вашего преступления! Стыдитесь! Никакой язвы желудка у вас нет и в помине! Вы просто самый обыкновенный людоед!
Лесоторговец Скогланд с телевизионной камерой в желудке был, конечно, не в состоянии что-либо ответить. К тому же он не видел экрана и не понимал этого грозного обвинения.
- Людоедство! - продолжал возмущаться профессор. - В середине двадцатого века! В то время как колониальные народы завоевывают независимость и свободу, некоторые лесоторговцы занимаются людоедством!…
- Профессор, - робко проговорила одна медсестра, - мальчик, кажется… Смотрите! Он делает нам какие-то знаки! Может быть, он еще жив?!
- Бедненький, он без ботинок! - заметила вторая медсестра.
- Хорошо хоть в носках! - сказал помощник профессора и строго посмотрел на господина Скогланда.
Профессор попросил всех замолчать и внимательно рассмотрел Джипа с головы до ног, точнее - до носков.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он у него.
- Квик прик квак марамак! - услышал он в ответ.
- Странный какой-то язык! - заметил профессор.
(Тут надо вам пояснить, что на самом деле Джип сказал: «Ничего не понимаю!» - но профессор не знал ни слова по-итальянски и поэтому услышал только какие-то смешные звуки. И наоборот, если мы станем на место Джипа, который ни слова не понимает по-шведски, то, как и профессор, тоже ничего не поймем. Когда профессор разговаривал со своими помощниками, Джип слышал только: «Квик прик квак марамак пеперикок!» - и тоже думал: «Странный язык!»)
К счастью, одна из медсестер немного понимала по-итальянски - она провела как-то отпуск в Риччоне, - так что смогла что-то перевести.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил профессор.
- Спасибо, хорошо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10