Вот я уже под облаками -
Меня никто не ждал так скоро.
Им страшно там, внизу, до колотья в паху.
А мне не справиться с руками,
Они, как крылья без мотора,
И сердце верит только в то, что наверху...
...Земля подкралась незаметно,
Ведь в миг почти на десять метров
В секнду за секунду ускоряюсь я...
И, оттолкнувшись от потока,
Я рву кольцо и режу стропы...
Прими таким, какой я есть, меня, земля...
Ведь с небом мне не распроститься,
С огромным небом не прост...
* * *
Мои раны не болят
Мои раны не болят,
Хотя мне все и обещали,
Позадерганы они, задубелые.
А кто в шрамах виноват,
Та и носится с прыщами,
Плоть боятся схоронить свою белую.
А я гуляю как хочу
И пою себе ночами, /
Рву рубаху на груди, коли мочи нет.
Словно жизнь, жгу свечу,
Пожирая струн звучанье
В незатейливой своей бурной вотчине.
Мои раны не болят,
До здоровья я охочий.
Зелье выгадал одно приворотное.
И не потратил ни рубля,
Сам сварил в лесу под кочкой,
Под началом упыря косоротого.
А рецепт его простой
(Лечит враз любую хворь он):
Кровь из тех ран замешай на тоске своей,
Выпей залпом граммов сто,
Закуси последним горем,
Чтоб костер в душе не гас, а потрескивал.
Мои раны не болят,
Рано в печь идти с вещами,
Слово знаю от болей заговорное.
Говорю его всегда
Тем, кто муки обещал мне:
- Не бывать тому, чтоб нас били мордою!
Не бывать тому, чтоб нас
Псы за горло похватали,
И неясыти в ночи криком ухали.
Или, может быть, сейчас
Только совы и остались?
Спят в чащобах старики со старухами.
Мои раны не болят,
Хотя мне все и обещали,
Ни к погоде, ни к другим разным придурям.
Ну, а кто в меня стрелял,
Те работают мощами,
Богомольцев своих ждут с тощим сидором.
В небе пасмурном петля,
Не по мне ли ты тоскуешь?
Только я не тороплюсь, в то не верую.
Кровь мешаю на тоске,
Вдосталь горем заедаю,
Да на грифе заменил струны нервами.
* * *
Реквием
Голова гудит, будто вдрызг был пьян,
А в душе тоска сердце мучает.
По пятам за мной ходит смерть моя
И все ждет удобного случая.
А шаги ее за сто верст слышны,
Бедолагу жаль - задыхается.
И поэтому рука так спешит,
И за струны пальцы цепляются.
Стали дни на дни непохожими,
Стали дни летать, словно месяцы.
Ставлю в вазу цвет - вянет в тот же миг,
Видно, ждет косая на лестнице.
Сотню лет назад был я лекаррем,
Уставал как пес да летал во сне.
А нынче вот пишу себе "Реквием".
Знать бы, когда он пригодится мне.
Оселок с косой все ясней звенят,
Все чего-то жду, да вот глупо как!
Доня-донюшка, обними меня,
Поцелуй меня, моя любонька.
Обними меня, мое золотко,
На колени сядь, душу успокой.
Кровь стучит в висках тяжким молотом,
Отними его - посиди со мной.
* * *
Кем же был я в жизни другой, мною непознанной:
Рощей рябин, вдень золотой облаком розовым?
Может, бежал преданным псом рядом со стременем?
Или, дрожа, спал под кустом, кем-то потерянный?
Кем стал я, брат, в жизни своей, пока не прожитой?
Есть, говорят, среди людей просто прохожие...
Есть мудрецы, есть бедняки, добрых не счесть и злых...
Кем же стал я, цветом каким в радуге лет твоих?..
* * *
Песня о зависти
Я вышел на тропу войны,
Врага известно имя - зависть.
Ползет по душам, мысли травит,
Переиначивает сны.
Друзья, погубленные ей,
Не приходя в себя, скончались,
А зависть празднует ночами
Победы подлости своей.
Когда весь мир собой очаровал
Волшебный звук изысканных сонат,
Тогда Сальери Моцарту в бокал
Подсыпал яд.
Когда давно, полмира покорив,
Великий Рим вершил свой правый суд,
Тогда кинжалом Цезаря сразил
Коварный Брут.
Я вышел на тропу войны,
Мой враг украл у многих разум,
Как из оправ крадут алмазы,
Лишив бесценное цены.
Не может зависть быть бела,
Коль не приносит людям счастья,
Она чернеет с каждым часом,
С тех пор, как в сердце родилась.
Остановив созвездия рукой,
Продлив до бесконечности свой век,
С отрубленной седою головой
Пал Улугбек.
Казалось, гладиатор победит,
Не смог Сенат сдержать его атак,
Не силой - был предательством разбит
В бою Спартак.
Я вышел на тропу войны,
Врага известно имя - зависть.
Ползет по душам, мысли травит,
Переиначивает сны.
* * *
Баллада о музах и прокрустовом ложе
И сейчас лежат прокрусты
По обочинам искусства,
Рвут, ломают кости с хрустом
музам,
Обессилевшим в дороге
Обрубают руки-ноги,
Потому что ложе многим
узко.
Чтоб прокрустам было просто,
Одного должны быть роста,
Подходящего по ГОСТу,
все мы.
Чуть длиннее, чуть короче -
Мало ли, что муза хочет,
И молчит Олимп, и боги
немы.
И Талия завалена, и Грациям остаться бы в веках...
Не вынеся позора,
Скончалась Терпсихора
В засаленных прокрустовых руках.
Ждут они зимой и летом
В ямах, в рытвинах, в кюветах,
Коль пошел дорогой этой -
в ложе.
Как на воинских парадах -
Сила есть - ума не надо -
Друг на друга станут все
похожи.
И стенают у обочин
Сотни тактов, сотни строчек
И не савшие короче
мысли.
А лиходей со смеха стонет,
Поплевав себе в ладони,
Потирает их вовек
и присно.
Эвтерпа муки терпит, и Клио крик тоскливый
душит страх.
Взбирается на сцену
Хромая Мельпомена
С застывшими слезами
на глазах.
Как прокрустов одолеть им -
Не сломаешь обух плетью,
В песне строчи нет, в балете -
акта.
Вопли, ужас, горе, стоны,
И взывают к Аполлону
Музы ночью, чтобы выжить
как-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18