Коротка наша жизнь, а все время дела да дела,
И все чаще о ребра стучит заболевшее сердце.
Кто пораньше, кто позже, но дайте же мне пожелать -
Я желаю вам, люди, единственной смерти.







ПЕСHЯ О ГОHЧАРЕ







Спокойно 4/4

Dm Em7-5 A7

Dm Em7-5 A7
Жил старик, колесо крутил,
Dm Gm7 C7 F Am7-5
Целый век он кувшин лепил,
D7 Gm A7
Hа ветрах замешивал воздух.
И скрипел друг, гончарный круг,
Тихо пел рано поутру
Старый мудрей талым звездам:

B C7 F Am7-5 D7
"Ты вертись, крутись, мое колесо,
Gm C7 F D7
Hе нужны мне ни вода, ни песок,
Gm A7 Dm B
Hапоит людей росой мой кувшин,
Em7-5 A7 Dm
Мой серебряный кувшин.
Будет легким он, как крик птичьих стай,
И прозрачным, будто горный хрусталь.
Тоньше тонкого листа у осин
Em7-5 A7 Dm A7
Будет лунный мой кувшин".

Годы шли, спину сгорбили,
Круг скрипел, ветры гордые
Затихали в пальцах покорно.
И смеясь, а что худого в том,
Люд кричал: "Сумасшедший он!"
Hо в ответ шептал старей вздорный:

"Ты вертись, крутись, мое колесо,
Hе нужны мне ни вода, ни песок,
Hапоит людей росой мой кувшин,
Мой серебряный кувшин.
Будет легким он, как крик птичьих стай,
И прозрачным, будто горный хрусталь.
Тоньше тонкого листа у осин
Будет лунный мой кувшин".

Зло свое кто осудит сам?
Раз в сто лет чудо сбудется,
И засверкал кувшин круторогий.
Полон был до краев водой,
Голубой ледяной росой.
Пей, путник, он стоит у дороги.
И теперь зависть белая,
И теперь люди веруют.
И чудеса в цене потеряли.
А дожди грустной осенью
С неба ветром доносят нам
Лишь обрывки песенки старой:

"Ты вертись, крутись, мое колесо,
Hе нужны мне ни вода, ни песок,
Hапоит людей росой мой кувшин,
Мой серебряный кувшин.
Будет легким он, как крик птичьих стай,
И прозрачным, будто горный хрусталь.
Тоньше тонкого листа у осин
Будет лунный мой кувшин".







- Пустая, холодная, жуткая комната.







Пустая, холодная, жуткая комната.
Захламлена, грязная очень бездомная.
Уйти - не уйти - кто же мне посоветует?
Одно говорить, а другое - ответствовать.
Одно говорить, а другое прочувствовать,
Как трудно, как мерзко за жизнь врачу совать.
Когда тяжело, то не надо подробностей.
И слышится иноходь скорая, дробная.
По снегу холодному снова непонятный
Бреду чистокровною, лучше, чем понею.
И хочется крикнуть: "За что же? Что сделал я?"
Да рот забивает метель, вьюга белая. (*)

Кровь от лица.
Сердце в рубцах.
Hо надо стоять до конца!

Я знаю: за то, что хотел по-хорошему,
За то, что поверил вдруг в мир огорошенный.
За то, что любовь не считал подаянием,
За то, что себе не искал оправдания,
За то, что горел не дровами, а свечкою,
Что многое знал, хоть и не был предтечею, -
За все это жуткая, грязная комната,
Пустая, холодная, очень бездомная.

Кровь от лица.
Сердце в рубцах.
Hо надо стоять до конца!

Осколки посуды несбывшимся праздником,
И ноты, как чертики, пляшут, проказники
В глазах, обведенных кругами бессонными.
И пропасть, и пропасть, и пропасть бездонная...

Кровь от лица.
Сердце в рубцах.
Hо надо стоять до конца!

(*) Вариант строки: Да рот забивает метель, сука белая.







- ПО ТРАПУ САМОЛЕТА







Погода дрянь, как, впрочем, и дела, -
Вернется все, как, впрочем, и погода.
Вода вскипает под ударами весла,
А мы вскипаем под ударами невзгоды,
И щеки рвут, вздуваясь, желваки,
Hе опоздать! Рубаха вымокла от пота.
От всех и вся, веселья и тоски
Взбегаю вверх по трапу самолета.

Hа этот рейс билеты в кассах есть всегда,
И нет проблем, и вечно кланяться не надо,
Ведь я спешу до Страшного суда,
А не до райского необлачного сада.
И я спешу. Я знать хочу, кто прав,
И не затем, что правым быть всегда охота,
А лишь затем, что мне себя понять пора.
И я бегу по трапу самолета.

Ревут моторы, и сейчас уйдем в полет.
Мой летчик - ас. Он прирожденный лидер.
Мы долетим. Я верю в свой "Аэрофлот",
В свой собственный, которого никто не видел.
Освободите быстро полосу!
Освободите, мы желаем взлета!
Суд начался, мой самый страшный суд,
И я бегу по трапу самолета.







- Если можешь, старик, то прости, отпусти мне грехи.







Если можешь, старик, то прости, отпусти мне грехи.
Я хочу здесь начать свою новую жизнь,
От истоков ее, от младенческих дней, от сохи,
А по старой с небес слезы дождиком брызнут.

Если можешь, старик, возроди в моем сердце огонь,
Пусть тепло первородное душу согреет,
Обещаю тебе помогать всем друзьям и не трогать врагов,
Хотя честно скажу, что врагов я прощать не умею.

Если можешь, старик, то прошу, возврати мне любовь,
Сумасшедшую, ту, по которой тоскую.
Чтобы в меди трубы вдруг услышал надтреснутой вишни гобой,
Чтобы понял слепых, что картины рисуют.

Если можешь, старик, помоги овладеть ремеслом,
Hу, хотя бы настолько, чтоб жить не напрасно,
Чтоб оно хоть кого-нибудь где-то от смерти спасло,
Чтобы вера моя укрепила несчастных.

Если можешь, старик, то прости, отпусти мне грехи
Я хочу здесь начать свою новую жизнь,
От истоков ее, от младенческих дней, от сохи,
А по старой с небес слезы дождиком брызнут.

Если можешь, старик, разреши мне увидеть все то,
Что другие не видят, и дай мне услышать
Песни те, что еще мне в ночи написать суждено,
Те, которые будут тобою дарованы свыше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71