!"), непонятно где кто-то редко, но громко икает...
Все эти обыденные звуки помогли Федору прийти в себя, напомнив,
что он находится в обычном реальном мире, а не на мифическом
том свете. Кроме того, оглянувшись вокруг себя, он не без
удовлетворения отметил, что все вещи и предметы стоят и лежат
на своих местах, ничего странного или подозрительного не
происходит, и даже нет ни малейшего намека на что-то такое из
ряда вон... На сердце у Федора полегчало, и он решил позвонить
Горячину. Трубку долго не брали, и только после четвертого
гудка послышался голос горячинской жены:
- Да.
- Володю можно к телефону, - попросил Федор и,
спохватившись, прибавил скороговоркой, - добр-вечр.
- Его нет дома, - сухо ответила Горячина, никак не
отреагировав на приветствие.
- Так он здоров?
- В больнице.
- Что-нибудь серьезное?
- Нет, ничего... аппендицит.
- Понятно. До свидания.
Федор положил трубку и тут же подумал, что надо было бы
спросить адрес больницы: если и не сам, то кто-нибудь еще с
работы мог бы проведать. "Ну да ладно, - успокоил он себя, -
завтра еще раз позвоню и разузнаю". Известие о том, что его
товарищ по работе попал в больницу, несколько озадачило Федора,
и не из-за того вовсе, что он переживал за Горячина, а по той
причине, что узнал об этом именно в тот момент, когда совсем уж
было уверился в ничеговокругнепроисходящности.
Конечно, в том, что человек с воспалившейся слепой кишкой
доставлен в больницу для проведения операции по удалению
раздувшегося от мусора аппендикса, нет ничего необычного, но
все же это какой-никакой, а случай, нечто такое, что с тобой
или твоими друзьями происходит не каждый день, хотя если взять
в общем и целом, то таких "происшествий" в одной только Москве
случается раз по сто на день. Так что если эта новость и не
повергла Федора в замешательство, то он воспринял ее как некий
намек на что-то более худшее, имеющее и к нему, Федору
Бурщилову, отношение.
"Не слышны в саду даже шорохи-и..." - донеслись из-за стены
позывные "Маяка". Федор бросил взгляд на будильник: ровно II
вечера. "Интересно, по телеку что-нибудь идет еще?" - подумал
он, но сейчас же вспомнил о своем недавнем
телевидении и твердо решил не включать телевизор
до следующего вечера, а то мало ли что...
Дабы отогнать от себя это неприятное воспоминание, Федор
достал с книжной полки "Двенадцать стульев", свою любимую
книгу, при помощи которой он обычно легко отвлекался от угрюмой
действительности. Вот и на сей раз, лишь прочитав: "В уездном
городе N было так много парикмахерских заведений и бюро
похоронных процессий, что...", - Федор выпал из предписанных
ему пространственно-временных координат и перенесся в другое
измерение - в измерение гробовых дел мастера Безенчука,
Ипполита Матвеевича Воробьянинова и других обитателей города N.
Но вот четыре главы позади, завязка уже есть, и все готово
к появлению "великого комбинатора"... Но каково же было
удивление Федора, когда после слов "в половине двенадцатого с
северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел
молодой человек лет двадцати восьми..." в его воображении
нарисовался чернобородый тип с глазами цвета свежесколотого
антрацита, одетый не в "зеленый в талию", как положено по
книге, а в строгий серый костюм. В этом человеке Федор без
труда опознал афериста, сулившего ему райскую жизнь в аду.
"Тьфу-ты, черт!" - Федор плотно захлопнул книгу.
Его мысли все еще продолжали по инерции вращаться вокруг
Ипполита Матвеевича, отца Федора и представшего в неожиданном
виде сына турецкоподданного, как вдруг над самым его ухом
разразился пронзительный звонок.
3. 28 минут на сборы
Звонок не был похож ни на телефонный, ни на дверной - более
всего он походил на школьный. Федор подозрительно посмотрел на
будильник - тот молчал. "Что же может так громко звонить?" -
Федор принялся вращать головой, пытаясь засечь ушами, как
локаторами, источник звука, но все напрасно: звенело, казалось,
из всех четырех углов комнаты. Федор перешел в свой
кабинет-спальню, но и там звон слышался столь же отчетливо; не
помогло ему и то, что он закрыл уши ладонями: звонок продолжал
верещать с той же силой в самой голове. Федор начал
раздражаться. "А ведь это неспроста", - неожиданно для самого
себя подумал он и украдкой покосился на зеленые цифры
электронного будильника: 23:32. Половина двенадцатого. Без 28
полночь. Он начал как будто что-то понимать, в голове его
зашелестели обрывками телеграфной ленты сухие фразы: "... в
ноль часов ноль минут... летальный эффект... возможно
спускаться... в зимнее время..."
Федор стукнул себя кулаком по лбу: "Остолоп же я!
Инструкция!! Одевайтесь в шубу и шапку!!!" Будто подтолкнул его
кто коленом под зад, сорвался он с места и бросился к
гардеробу. Сердце едва не выпрыгивало из грудной клетки: "А
вдруг, на самом деле? Вдруг полечу! А зима ведь... Вчера -14
было, сегодня днем тоже не меньше, а ночью?.. Одевайтесь в
шубу!"
Он с такой силой дернул запертую дверцу шкафа, что она
открылась без всякого ключа, и принялся спешно срывать с
вешалок и хватать с полок первые попавшиеся под руку вещи,
чтобы тут же натянуть их на синий спортивный костюм, который он
носил зимой дома. Звонок надрывался пуще прежнего, но теперь в
нем слышалось Федору не предупреждение, а одобрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65