Окна восьмого этажа были наглухо
зашторены, а на девятом пэтэушник Игорек танцевал медленный
танец с возвышавшейся над ним на полголовы блондинистой
девицей, интенсивно манипулируя руками под пушистой кофточкой
партнерши. На 10 и 11-м этажах света не было, но зато на 12-м
Федора ждал сюрприз: миловидная учительница химии Шестакова по
прозвищу Мензурка, в которую Федор был влюблен в восьмом
классе, сидела в халатике на краю кровати и, широко расставив
ноги, вдумчиво намазывала кремом белые ляжки.
В следующую минуту Федор впервые увидел плоскую крышу
своего дома, покрытую снежными дюнами, а еще через несколько
секунд под ним расстелилось белой скатертью наводненное
полчищами электрических светлячков и пересекаемое вдоль и
поперек горящими двойными пунктирами поле, заставленное
каменными глыбами правильной формы. Скорость подъема быстро
возрастала, и по мере ее роста Федору становилось все более
одиноко. Чтобы отвлечься, он стал подсчитывать в уме, с какой
скоростью мимо него будет пролетать Земля, если он
зафиксируется, согласно инструкции, в одной точке. Выходило
что-то около скорости звука.
Ветер усиливался. Внезапно вырываясь из темной пустоты
ночи, он неумолимо обрушивался воющим потоком на единственное
на всем им же выметенном зимнем небе живое существо. "Что же
меня ждет в таком случае, когда я полечу со скоростью звука?!"
- Федор начал за себя тревожиться, но в ту же секунду вокруг
него образовалось бледно-зеленое свечение, и вместе с этим
неистовые порывы ветра превратились в легкий сквознячок. В
следующий момент некая невидимая сила развернула Федора лицом
вниз, туловище строго вдоль земной поверхности. Море огней
колыхнулось, мелькнуло и исчезло из вида. "Е-мое!" - воскликнул
Федор, пораженный воочию увиденным вращением Земли.
Внизу стремительно выплывали навстречу и тотчас вновь
тонули в темноте, оставаясь далеко позади, слабые пятна света,
должно быть, города, но Федору в это мало верилось. Повернув
голову лицом вверх, он увидел крупные звезды, и ему показалось,
что всякое движение прекратилось: мириады точечных огоньков
прочно стояли на одном месте. Чтобы убедиться в своем
относительном движении, он снова опустил лицо долу, но земли
совсем не стало видно: вероятно, он летел теперь выше пояса
облачности.
Температура неуклонно падала, мороз покалывал тончайшими
иголочками щеки и все увереннее забирался под телогрейку. Федор
совсем продрог, когда до него наконец дошло, что столь сильное
похолодание вызвано резким увеличением высоты полета. "Так и в
отряд космонавтов попасть недолго", - не без опаски подумал он
и, как предписывала инструкция в случае возникновения
необходимости в снижении, развернулся на 90 градусов к
направлению движения. При этом ровным счетом ничего заметного
не произошло, и Федор терялся в догадках, продолжает ли он
набирать высоту, стоит ли на месте, или опускается на землю
(вот что значит отсутствие перегрузок!).
Наконец, внизу стали вырисовываться темные рваные пятна,
вслед за тем на темных пятнах обозначились белые, и в
совокупности получился покрытый снегом лес. Роняя зеленые искры
при соприкосновении с игольчатыми ершиками веток, Федор, как на
парашюте, пролетел в своем светящемся коконе вдоль заледенелых
стволов корабельных сосен и опустился на поляне, покрытой
островками снега под жесткой шершавой коркой. Приземлился он в
затянутую тонкой ледяной пленкой лужу - пленка заскрипела и
стеклянно раскололась, на нее из лужи выплеснулась вода, в воде
сверкнуло отражение зеленой вспышки. Свечение исчезло, как его
и не было, и тут же Федора будто магнитом притянуло к земле -
он плюхнулся в лужу.
"Проклятье! - злился Федор, выбираясь из лужи. Мягкая
посадка, называется!" Он осмотрелся: кругом был лес, довольно
редкий, но без широких просветов. Обложив себя, лужу и весь лес
крепким матом, Федор двинулся куда глаза глядят в прямом смысле
слова, то есть в направлении наибольшей видимости. "Летел я,
надо думать, с востока на запад, - пытался сообразить он по
дороге, в какое место занесла его нелегкая, - и притом не
больше двух минут, значит если принять скорость полета за 1
тысячу км/час, то я должен находиться... находиться должен...
где-то в границах Московской области, хорошо, не за границей,
ха-ха! Поскорее бы добраться до станции, может, еще поспею на
последнюю электричку, - Федор отодвинул толстый рукав
телогрейки и всмотрелся в подсвеченное окошко электронных
часов: две минуты первого. - Стоят... нет, идут! Вылетел я
ровно в полночь, и они точно шли. Тогда получается, что пока я
летел, стояли! Черт меня дернул ввязаться в эту авантюру:
завтра - на работу, будь она неладна, а тут не знаешь даже,
когда домой вернешься. Если на последнюю лепиздричку опоздаю,
придется утром ко врачу чапать, больничный выклянчивать, а
потом - домой, в кроватку! Однако ко врачу в таком виде не
сунешься, бляха-муха: скажет раздевайся, а на мне три свитера,
просто укатайка! Придется сперва домой заскочить,
переодеться..."
Одолеваемый невеселыми мыслями, Федор шел, не разбирая
дороги. Положение его усугублялось тремя "маленькими нюансами",
как говаривал проректор института по воспитательной работе.
Во-первых, он забыл подзаправиться перед вылетом и теперь
страшно хотел есть;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65