"Больной, покажите зубки!" Причем, вытворяли это те самые
подростки, которым ранее принято было за глаза сочувствовать в
их отсталости и которых никто из деликатности не упрекал в
природной тупости.
Что касается меня, вновь обретенная надежда на бессмертие
обрекла мою душу на страдания. Так, наверное, бывает с
матросом, выпавшим за борт корабля в открытом океане. Сначала
он в отчаянии пытается догнать корабль, хотя сразу должно быть
понятно, что это бесполезно, затем он поднимает крик в надежде,
что его услышат и спасут, а когда до него доходит, что корабль
ушел, не заметив потери члена экипажа, медленно, экономя силы,
плывет в сторону берега. Через несколько часов он, наконец, с
горечью осознает, что это бессмысленно, потому что берег
слишком далеко, а еды и пресной воды у него нет, и смерть от
голода и жажды неминуема. Солнце палит голову, волны хлещут в
лицо, ноги сводит холодом, а перед глазами мерещатся акульи
плавники. Положение безвыходно и впадать в истерику нет смысла,
но он все же не удерживается и рыдает над собой, теряя вместе
со слезами ценную для организма жидкость, которую нечем
восполнить среди необъятных просторов соленого океана.
Наступает ночь. Океан затихает. Появляются звезды. Мириады
крупных звезд. Человек смиряется со своей скорой гибелью и,
оставив бесплодные хлопоты и переживания, наслаждается
последними минутами своей жизни. Он лежит на спине, широко
расставив руки, плавно покачивается на волнах и любуется
грандиозной небесной картиной. Он восхищается величием космоса.
Только теперь до него доходит, что кроме него самого и ему
подобных, кроме океана и Земмли, есть бесконечное множество
миров, которые он видит ВСЕ и ВСЕ СРАЗУ. Ну, если не все, то
половину, но и эта половина затмевает собой все его проблемы и
страдания, потому что в далеких мирах, как и в нашем, рождаются
и умирают, радуются и страдают, но вот одна ничтожная песчинка,
беспомощное существо, обреченный на смерть организм смотрит в
космос глазами Бога, потому что видит сразу все миры, и перед
ним предстает неподвижная гармония... Но с этой гармонией
что-то диссонирует, нечто суетное, какой-то посторонний шум...
Матрос поворачивает голову в сторону и видит проплывающий
неподалеку круизный лайнер. Его палубы сверкают праздничными
огнями, слышна веселая музыка, иллюминаторы светятся уютом - и
матрос, оставив мириады небесных миров, бросается к этим милым
его сердцу огням, к родным электрическим лампам, к кипяченой
воде, к горячей пище и к милосердным врачам. Он сучит ногами по
воде, орет благим матом и машет руками, пытаясь повыше
подпрыгнуть. Заметят ли его с корабля? Маловероятно, но... есть
шанс, а пока у человека есть шанс, он будет отчаянно бороться
за свое существование.
Нечто подобное произошло и со мной: лишь только у меня
появился шанс выжить, я забыл всю свою возвышенную философию и
стал тривиально барахтаться в людском море. Я засел за учебники
и все свободное время зубрил математические формулы и правила
правописания, я прислушивался к своему организму, не колет ли в
боку или под лопаткой, я ежечасно проверял пульс, и меня
охватывала паника, если он отклонялся от нормы хотя бы на пять
ударов в минуту. Но странное дело: чем больше я боролся за свою
жизнь, тем меньше был уверен в успехе.
Я стал бояться смерти. Это был физически ощутимый Страх,
он приходил без предупреждения и в любую минуту. Сидел ли я за
партой на уроке, мылся ли в душе, обедал ли в столовой, стучал
ли теннисным мячом об стенку - Страх всегда был начеку, и
стоило мне чуть расслабиться и забыть о его существовании - он
тут же напоминал о себе, сдавливая мне горло своей мягкой, как
у кошки, но сильной лапой. На какую-то секунду я задыхался и в
глазах темнело, затем спазм очень быстро проходил, но Страх
неизменно давал понять, что уходит не далеко и не навсегда.
За десять дней до выпускных экзаменов этот неотвязный
Страх стал приходить ко мне по ночам, и я просыпался с холодным
телом в необычной позе - со сложенными на груди руками и
скрещенными ногами. На следующий день после первого такого
случая я узнал из учебника истории, что именно в таком
положении в древности покойников клали в "грооб" - варварское
приспособление в форме деревянного ящика, который вместе с
мертвецом заколачивали и закапывали в землю. Это неприятное
открытие только подтвердило неумолимую реальность моего
первобытного Страха - он распоряжался моим телом даже когда я
спал и не мог думать о нем. Вместе с тем, я был благодарен
Спасителю за то, что родился в такое счастливое время: если я и
умру, мое тело не съедят мерзкие жирные черви, как сожрали они
тела моих далеких предков, - после кремации оно легко
разлетится по всему миру миллионом быстрокрылых пепельных
мотыльков.
Наконец, моим мучениям пришел конец: накануне приезда
Приемной комиссии всех выпускников из двух последних классов
собрали в конференц-зале. Набралось около сорока человек. На
трибуну поднялся директор и объявил, что по решению
правительства в этом году в качестве эксперимента аттестаты
будут выдавать только тем, кто пройдет медицинскую комиссию.
Причем распорядок такой: сначала медкомиссия, а потом экзамены
по пройденным предметам. В конце своей короткой речи директор
разъяснил смысл этого важного государственного решения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55