- Я вас не валял, - рассмеялся я ему в лицо.
На него вдруг нашел нервный приступ - он затряс во все
стороны головой и гортанно заорал, срывая голос:
- Живьем закопаю!!!
На крик вбежала охрана и крепко схватила меня за бока.
- И кто из нас сумасшедший? - пожал я плечами, когда
меня выводили.
"Наконец-то я высплюсь!" - радовался я по дороге в
камеру. Когда меня заперли в "одиночку", я вгляделся в
полутьму: нары, естественно, были подняты и заперты на замок.
Но не на того напали! Я позвал надзирателя и потребовал
немедленно опустить их во исполнение пункта два раздела пять
части три Женеевской конвенции о гуманном обращении с
заключенными. Надзиратель выпучил рачьи глаза. Несомненно, он
слышал об этом впервые.
- Ну, что стоишь, дружок? - спросил я.
Мой нахальный тон впечатлил его: он непроизвольно
подтянулся, как перед начальством.
- Я доложу о вашей просьбе, - сказал он.
- И незамедлительно! - наставил я его.
Сидеть было не на чем, стоять - тоскливо. Я стал мерять
шагами камеру, стараясь ни о чем не думать:
раз-два-три-чертыре-поворот...
раз-два-три-четыре-пять-поворот...
раз-два-три-четыре-поворот...
Через четверть часа вернулся надзиратель и, ни слова не
говоря, отпер нары. Плюхнувшись на них, я почувствовал себя
самым счастливым человеком на Земмле: что может быть слаще
спокойного сна после двух бессонных ночей! Тотчас, с ходу, мне
стал сниться радужный сон...
Я сижу на дощатой веранде, утопающей в молодой весенней
зелени и душистых цветах акации. Только что прошел дождь,
воздух свеж и напоен мягким вечерним солнцем. Я не один, а в
радостно-возбужденной компании. Мы пьем чай с сушками и
обсуждаем какие-то события. Я еще не понял, какие именно, но
уже ясно, что раньше эти события нам казались страшными, а
теперь они вызывают смех, как занятные приключения. Я
поочередно всматриваюсь в лица и вспоминаю имена и клички:
Лана, Главный, Игор, Референтка, Следователь, Чуз, Аллина...
- Когда я в самом начале давал Вальту задание, у меня
ужасно зачесалась макушка, - вспоминает Главный, - но я не
мог почесаться: я боялся, что он решит, будто я чем-то
озадачен!
Все рассмеялись, и я тоже захохотал. Мне на самом деле
показалось это смешным, особенно когда я вспомнил серьезное
лицо Главного в тот момент.
- А я чуть на самом деле не наделал в штаны, когда Вальт
грозился меня пристрелить в тундре! - хохочет Чуз.
- Какой мы были прекрасной парой, какие страсти кипели!
- озорно подмигивает мне Лана.
- Я ужасно ревновала, хоть это и было крайне глупо, - с
улыбкой вздыхает Лина.
- О, вспомнила, - говорит референтка чуть смущенно. - Я
лежу в игре на нарах, и вдруг будто кто-то в меня вселяется...
Это было так неожиданно, так волнующе...
- А ты чего, Морт, молчишь? - Лана кидает в Игора куском
разломанной сушки.
- Сами вы "морты"! - Игор от смеха прыскает чаем.
- Послушайте, вот самая прикольная история! -
подскакивает от нетерпения включиться в беседу Следователь. -
Я ему говорю: "не валяйте дурака", а он мне: "я вас не валяю!"
Раздался дружный хохот.
- А что было потом? - спросила с интересом Лина, когда
все отсмеялись.
- Да, что было дальше? - с интересом уставились на меня
все.
- Дальше? - задумался я. - Дальше было вот что...
Я начал вспоминать - и проснулся... В первое мгновение я
был по-прежнему в благодушном настроении, но очень быстро
вернулся от розовых грез к серой действительности, переступив
порог между сном и реальностью. Когда я припомнил свой сон в
подробностях, то отметил про себя, что у всех участвовавших в
нем людей были не такие лица, как на самом деле: это были как
бы не сами люди, а артисты, исполнявшие их роли. Интересно,
какое лицо было у меня самого во сне? Такое же или другое?
Теперь я этого никогда не узнаю...
А все же жаль, что жизнь - не театр! Как бы было хорошо,
если бы в этот самый момент послышался голос режиссера: "Стоп!
На сегодня хватит, репетиция окончена!" Я бы тогда встал с нар
и вышел бы из камеры на сцену в том месте, где сейчас стена,
потом спрыгнул бы в зал, мы с режиссером и следователем вышли
бы из театра и пошли пить пиво в ближайший кабак. После второй
кружки я бы извинился и поехал домой, потому что меня ждала бы
к ужину жена, исполняющая, кстати, в спектакле роль Лины... Или
Ланы? По сути неважно: главное, она моя жена и мы друг друга
любим, а кого она играет в театре... какое это имеет значение
для наших реальных отношений? И все это происходило бы в добрые
старые времена, когда люди еще не знали, что такое вечная
жизнь, и безропотно встречали смерть в конце своих дней, считая
ее неизбежным, естественным и правомерным явлением...
Мои мечтания были неожиданно прерваны лязгом ключей в
двери. Меня вывели из камеры и привели в тот же кабинет к тому
же следователю. С виду он был спокоен, но на меня смотреть
избегал... Боялся разнервничаться?
- Подпишите, - он протянул мне бумагу.
Это было официальное предупреждение о том, что в случае
повторения хулиганский действий на почве психического
заболевания будет рассмотрен вопрос о моем принудительном
лечении.
- И кто вынес это постановление? - спросил я. - Какой
суд?
- Для этого не надо суда, - сказал он, с неприязнью
отворачиваясь в сторону. - Достаточно административного
решения. Такое предупреждение я могу выносить единолично как
лицо, уполномоченное правительством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55