Лина
доверительно положила мне руку на плечо и сказала:
- Завтра здесь, до начала занятий, я буду ждать тебя.
Принесешь мне дневник Игора.
- Зачем? - неприятно удивился я.
Она только улыбнулась в ответ уголками губ, повернулась и
ушла. Ее просьба меня расстроила, но не удивила. Игор был
высоким и крепким парнем, спокойным и умным. На него
засматривались многие девочки, но его интересовали глобальные
философские вопросы, а не мелкие интриги. Его подчеркнутое
равнодушие к девочкам еще больше возбуждало их. Не составляло
труда догадаться, что Лине было любопытно проникнуть в мысли
Игора и узнать, такой ли он холодный, каким его принято
считать.
Без зазрения совести я украл у Игора из тумбочки дневник,
пока он спал. Я был уверен, что он доверяет бумаге свои заумные
мысли, которые не вызовут у Лины никакого интереса. Не
выполнить ее просьбу мне не приходило в голову, хотя формально
это было проще простого, ведь она ничем не могла мне угрожать.
Да, я украл дневник у друга, поступил в сущности подло, но не
видел в этом ничего плохого: Лина прочтет его каракули, увидит,
что там нет ничего особенного, и вернет дневник. В Игоре она
разочаруется и оставит его в покое, а меня будет любить за
преданность. Всем будет хорошо.
- Принес? - серьезно спросила Лина, когда я встретился с
ней за школой за пять минут до звонка на первый урок.
Я протянул ей толстую тетрадь. Из деликатности я даже не
заглянул в нее заранее. Лина тут же раскрыла дневник на
последних страницах и стала внимательно читать. Щеки ее
зарделись румянцем. Меня неожиданно осенило: "Она знала, что
там про нее написано. Между ней и Игором что-то произошло!"
Пораженный этой запоздалой догадкой, я выхватил у Лины дневник,
но она с кошачьей ловкостью выдернула его у меня из рук,
прижала к груди и убежала. Догонять ее было бесполезно: у нее
были длиннее ноги.
- Завтра... здесь, - крикнула она, едва обернувшись.
Вечером того же дня Игор заметил пропажу дневника, и ему
сразу стало ясно, что его украли по наущению девчонок.
Последними словами он проклинал "подлого предателя, попавшего
под каблук похотливых мартышек", а я как мог вторил ему, боясь,
что он меня уже заподозрил и таким образом проверяет. И еще я
уверял его, что не все потеряно и дневник может найтись, будучи
сам уверен в том, что Лина вернет его, когда прочитает.
Когда я встретился с Линой на следующий день, она уже не
выглядела такой божественной, как прежде, хотя старалась
всячески подчеркнуть свое достоинство. Она ждала меня, уперев
одну руку в бок, с царственно поднятым подбородком. Сразу стало
ясно, что дневник она мне не отдаст. Когда я подошел, то
увидел, что губы ее мелко подрагивают.
- Ты должен побить его, - сказала она неожиданно твердо.
Мне очень хотелось возразить, но я боялся, что она сочтет
меня трусом. Она заметила мои душевные муки и понимающе
погладила меня по щеке своей узкой прохладной ладонью. Все мои
сомнения тут же улетучились - я был готов на все.
В классе я уже не заглядывался с прежним упоением на Лину.
Я все еще любил ее, но ореол загадочности вокруг нее пропал. К
восхищению примешивалось сострадание: я не знал, чем Игор
обидел ее и не чувствовал за собой права на истину, но готов
был отомстить за нее кому угодно, даже лучшему другу. Однако
когда я очутился наедине с Игором в нашей маленькой уютной
комнате - он сидел за столом, восстанавливая по памяти свой
дневник, а я без дела лежал в одежде на кровати - меня
охватили мучительные сомнения. В условиях Интернатской жизни,
когда я видел родителей по два часа один раз в неделю, он был
для меня самым родным на свете существом. И я - для него.
Всегда и везде мы были вместе, и до сих пор между нами не было
никаких тайн. Его смех был моим смехом, его слезы - моими
слезами. Мы готовы были на все ради друг друга, хотя никогда не
клялись в этом... А может, напрасно мы не клялись в своей
дружбе? Ведь это Игор первым предал меня, когда не рассказал
про свои отношения с Линой. Могу ли я теперь доверять ему? Чем
больше я думал об этом, тем сильнее на меня накатывало тяжелой
мутной волной раздражение против него. Да, это он, а не я -
предатель. Это он сделал тот первый неверный шаг, с которого
все началось, а теперь он считает себя пострадавшим, потому что
некий "злодей" украл у него дневник. Ему все равно, почему это
было сделано, он со спокойной душой восстанавливает свои записи
и только рассмеялся бы, узнав, что "злодея" терзают муки
совести.
- Интересно все же, кто этот негодяй, опустившийся до
такой мерзости? - неожиданно послышался голос Игора из другого
конца комнаты.
- Не хочешь ли ты сказать, что это я?! - я подпрыгнул на
кровати, будто кто-то пнул меня снизу ногой через пружинный
матрац.
В ответ он пробурчал что-то неопределенное.
- Что ты сказал? - подскочил я к нему.
Он повернулся на крутящемся кресле и посмотрел на меня
снизу вверх. В первый момент его глаза были ясно-спокойными, но
тут же в них мелькнул черной молнией испуг. Очевидно, он не
ожидал от меня такой яростной злобы.
- Теперь я вижу, что это ты, - сказал он в некотором
смятении.
- Ах, я, да?!
Я вмазал Игору со всего размаха в глаз. Он опрокинулся
вместе с креслом. Физически он был сильнее меня, да и драться
умел лучше, но теперь он сопротивлялся как-то совсем вяло,
будто парализованный какой-то очень неприятной для него идеей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55